Гаврилов Дмитрий - Аркона 1
Дмитрий Гаврилов
ЭЛИКСИР ПАМЯТИ или ПОСЛЕДНИЕ ИЗ АРКОНЫ
"Я по лестнице шаткой поднялся. И дверь заскрипела.
Задержалось дыханье, а ноги налились свинцом.
Предо мною на горле стропила петлею висело
Полотенце, которым мне мать утирала лицо".
(А. Градский, "Баллада о чердаке")
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
- Встретимся у Священного Дуба! - говорил вольным лесным стрелкам
прославленный их предводитель, отправляясь на очередную операцию. "Кто там
смеет драться под святым деревом!" - порицал Робин Гул веселого отшельника
Тука. Таким же традиционным и неповторимым местом сбора нашей компании были
"Большие качели". По воле случая оно находилось точно на перекрестке всех путей
"из варяг в греки", и хорошо просматривалось из окон близлежащих, заполонивших
Черемушки девятиэтажек. Здесь когда-то жили мои друзья.
Почему "большие"? Просто, другие казались меньше.
Девятилетним пацаном я бродил по этой детской площадке, свысока
поглядывая на крепышей, возившихся в песочнице со своими ведерками и
формочками. Куличики мне были давно уже не интересны. Я проглотил "Три
мушкетера":
- Не идут! Куда же они запропастились? Покачаться, что ли? - и
блестящая карета с тремя королевскими лилиями увозила героя в средневековый
Париж. Вот за деревьями улицы Феру мелькнул знакомый силуэт Атоса, вскоре наша
троица была в полном составе. Арамис спешил поведать своим друзьям о кознях
злобного кардинала. Ничего, что стебли полыни с плантаций извечных пустырей
заменяли грозные шпаги. Воображение достраивало все недостающее.
Смазывая зеленкой царапины и содранные в кровь колени, мать
потихоньку ругала мушкетера: "Чего ты по лесу шатаешься? В кино бы лучше
сходил!" И получив на руки по десять копеек, мы мчались в кино, где к тому
времени неизменный и любимый всеми мальчишками "Корабль-призрак" сменили
ослепительный "Зорро" с Аленом Делоном и романтические фильмы Жана Маре. А дома
были танкисты с их собакой и Штирлиц с уставшими глазами.
От компьютера меня оторвал довольно поздний звонок Станислава. Я
никак не мог отредактировать свою статью, а потому разозлился: "Какой идиот
вздумал трезвонить в час ночи!" Впрочем, мой гнев тут же улетучился, едва я
услышал давно знакомый голос Атоса. А если уж он в кои веки, преодолев извечную
лень, потревожил старинного приятеля, обычно я находил Стаса первым - на то,
видно, имелись серьезные причины.
- Тут у меня завтра намечается небольшое сборище. Ты не хотел бы
присоединиться к нам? Вспомним старые добрые времена...
- В качестве кого? - последние годы каждый из нас жил сам по себе,
сферы наших интересов никак не пересекались, и это заметно охладило те
дружеские чувства, что я когда-то питал к собеседнику.
- Ты чем-то раздражен? Извини, я, действительно поздно. Мне важно
услышать твое мнение, как человека близкого к науке. Будут все наши! - сообщил
он мягким барственным баском.
- Неужели, это так срочно? - парировал я, впрочем, уже покоренный его
дипломатичным "услышать именно твое мнение".
Стас окончил "психфак" МГУ и знал как говорить с глубоко чуждым ему
человеком.
- Именно, именно! И потом, мы давно не виделись.
- Ну, хорошо. Где?
- Все там же, у Больших... Место встречи изменить нельзя. Если не
возражаешь, сначала пройдемся...- едва различимо усмехнулся он в ответ, но я
уловил эту интонацию.
Качелей давно уже не было. Детскую площадку перерыли вдоль и поперек.
Вогнали в нее бетонные столбы, понаставили пивных палаток и гаражей. Сколь ни
почитай свою родину-мать, ее обязательно изнасилует как
