Гаврилов Дмитрий - Харбард Должен Быть Доволен
Дмитрий ГАВРИЛОВ
Посвящается НЕчто Рыжей
ХАРБАРД ДОЛЖЕН БЫТЬ ДОВОЛЕН
- Ты выдержал испытание, Инегельд! - молвил жрец, стиснув мою ладонь, и я
впервые осознал, какие у него длинные паучьи пальцы - Мы не погрешили
против древнего закона, и Харбард может быть доволен. Пришла пора
расстаться, - еле слышно продолжил он.
- Да, отец и впрямь порадуется, - решил я, - хотя, конечно, ему ведомо все
на Свете, или почти что все.
Едва полумрак девятой пещеры уступил права лучезарным детям Сол, нет, даже
раньше... В тот самый миг, когда отец усадил меня на осьминогого скакуна
впереди себя, уже тогда он ведал - я пройду все девять пещер. И, может
быть, только теперь - пройду все девять миров.
- Прощай, учитель! - подумал я, пожимая, как равный, сухую старческую руку
чуть ниже локтя.
- Боги подсказывают, что мы вряд ли встретимся с тобой у Хель, Инегельд,
но и в Вальгалле нам не увидеться. Прощай! - ответил жрец, отступая во
мрак последней пещеры.
Хель! Ха! Было бы о чем горевать. А главное - не сыну Харбарда, пусть даже
приемному, пугаться ее указующего перста. Воистину, мир ее безрадостен,
царство безголосых, как и я, теней, сама навь - откуда нет возврата.
Альфэдр дважды сомкнул веко, прежде чем я спустился в цветущую Медальдаль.
Третьего дня выдался добрый дождь, один из первых сильных, все оживляющих,
и мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем была найдена единственно
верная тропа. Только прошедший девять пещер сумел бы отыскать дорогу
назад, а простолюдину пути туда нет. С тех пор, как бонды уверовали в
этого распятого иноземца, они перестали чтить прежних властителей так, как
это было раньше.
Да, впрочем, я и сам не свейских кровей.
Мой путь на сей раз лежал к морю, туда, где обдуваемый солеными ветрами в
глубине извилистого фьорда притулился хуторок Несьяр. Здесь много лет
назад сам Харбард приметил немого мальчишку и, выкупив его у Торвильда,
пьянчуги-кузнеца, сделал своим учеником.
Зачем же он снова вел меня туда?
... К жилищу Торвильда я подошел затемно. Дом, и без того мрачный, стоял
на отшибе, и сквозь бычачий пузырь окна ко мне не просочилось ни лучика. Я
огляделся.
Луна бросала на фьорд мерклый тусклый свет. А весь Несьяр молчал, не
тявкнула ни одна собака. Еще раз оглянувшись на хутор, я был неприятно
удивлен странным запустением некогда многолюдного селения. Рука покрепче
сжала дорожный посох. Чутье подсказывало, что только в этом доме еще не
спят, и, может, только в нем еще теплилась жизнь.
Да! Сквозь густую, неотступную ночь наружу проникала ласковая песенка,
похожая на колыбельную. Слова были еще неразличимы, но манили, как моряка
влечет едва заметная черная полоска земли среди пустого, бескрайнего
океана.
Я легонько постучал в покосившуюся дверь и отступил. Мелодия оборвалась на
припеве
- Кто там? - послышался испуганный девичий голос.
- Не пустишь ли дорожного человека на ночлег, красавица? - подумал я, но
на всякий случай постучал еще раз.
Вот-вот сейчас раздастся голос старого кузнеца: "Кого там чёрт принес в
эдакую темень?!"
Но за дверью молчали...
- Не здесь ли живет мастер Торвильд, молодая хозяйка!? - и я живо
представил себе кузнеца, каким он был некогда, каким я его запомнил с того
самого дня, когда Харбард увел меня за собой, наградив прежнего хозяина
драгоценным перстнем.
- Я не слышу, добрый человек, твоих слов, - отвечал мне тот же девичий
голос, от которого кровь резво припустилась по жилам, а воображение
дорисовало всякие подробности...- но Господь щедр
