Библиотека в кармане -русские авторы

         

Гаврилов Дмитрий - Прощай, Ваня !


Дмитрий ГАВРИЛОВ
ПРОЩАЙ, ВАНЯ!
Иван сидел насупившись, изредка посматривая в сторону жены. Та весело
подмигивала своему ненаглядному, а уж как плясала, как плясала, ведьма,
как вертелась - всем на диво.
Гости только и ахали. А у батюшки аж челюсть отвисла, когда рыжекудрая
Василиса плеснула в него последки из левого рукава. Зажмурился... но
брызги в миг расплылись по полу горницы синим озером.
Ставни терема разверзлись, и набежавший ветерок задул свечу за свечой, а
полная луна, проникнув мутным взором сквозь пустые глазницы окон,
отразилась в водной глади.
- Что, Ваньша? Попал? - ухмыльнулся старший брат и толкнул Ивана в бок.
- И не говори. У всех бабы, как бабы, дуры и есть дуры. А мне вон
досталась... Василиса... Премудрая, - совсем загрустил Иван.
Жена меж тем пошла, выкаблучивая, вкруг колдовского пруда и, широким
движением белоснежной ручки из правого рукава пустила по нему лебедей.
Ведьмовские очи Василисы подняли супруга из-за стола. Точно одержимый
лунной болезнью, он двинулся к ней, шепча ласковые слова, что-то про
рыбок, заек и кисок.
Да, разве один Иван? Сам государь-батюшка, поддавшись магнетизму невестки,
слез с трона и зашагал по ступенькам вниз, где бояре да боярыни, словно
лебеди да лебедушки, норовили водить хоровод.
- Аль не признал меня, Иван-царевич? - спросила Василиса очарованного
супружника.
- Ты жена моя, Василиса Прек... Прек... Прем...мудрая, - медленно
проговорил Иван сахарными устами.
- Это правильно. А что лицо такое кислое? - молвила она спокойно, но так
сверкнула бесовскими зелеными глазищами, что молодому супругу и вовсе
стало не по себе.
- Бог с тобой, Василисушка! Может, брага крепка, нездоровится... Наверное,
съел что-нибудь... Отпустила бы ты меня до дому.
- Что ж, с ним и ступай себе, утро вечера мудренее, - сказала Василиса и
колдовски улыбнулась на прощанье.
А прощанье было недолгим. Припав к холодной, как снег, ладони, Ванька
вскочил и, откланявшись родителю, скоренько двинулся к выходу. Жена
проводила его внимательным взглядом, но больше ничего не сказала.
У высокого красного крыльца висела вместительная ступа. Миловидная
старушка, тоже рыжая, как и сама Василиса, отставив помело, лихо лузгала
семечки, облокотившись на перила. Заслышав, как хлопнули дверцы, старуха
повела носом в сторону Ивана.
- Эх, молодежь... - прошамкала она.
- Домой, мать...! Домой...
- А Василиса что? - спросила бабка царевича.
- Она еще погуляет мать, погуляет напоследок, - ответил Иван.
- Дык, чаго встал, как пень? Полезай! - пригласила яга и взялась за помело.
Кони во дворе жалобно заржали, когда, описав хитрый полукруг, едва не
задев маковки, ступа плавно взмыла вверх и оглушила окрестности мерным
гулом.
Иван все никак не мог привыкнуть к тещиной безлошадной "коробчонке", и
потому, когда ступа стала набирать скорость сажень за саженью, у него чуть
ли не до самого горла подпрыгнул желудок, а перед глазами поплыли
разноцветные круги.
- Ты полегше, мать... мать...
- Ась? - не поняла яга.
- Она еще и глухая к тому же, - подумал Иван. - Ладно, чертова семейка! Вы
хитры, да и я все ж царевич, а не дурак.
Вожатая снова заходила крючковатым носом и, вдруг, грязно ругнувшись,
рывком послала ступу вбок.
- Куда прёшь, козел трехголовый!? - крикнула она, но Иван был так погружен
в себя, что проморгал опасность, и усмотрел разве длинный змеиный хвост,
серебристым ручейком прошмыгнувший мимо них.
- Правильно, - подтвердила яга. - Шкуру поменял, хвостатый, - не иначе, -
ус





Содержание раздела