Герцен А И - Былое И Думы (Часть 5)
Герцен А.И.
Былое и думы
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ПАРИЖ -ИТАЛИЯ-ПАРИЖ (1847-1852)
Начиная печатать еще часть "Былого и думы", я опять остановился перед
отрывочностью рассказов, картин и, так сказать, подстрочных к ним рассуждений.
Внешнего единства в них меньше, чем в первых частях. Спаять их в одно - я
никак не мог. Выполняя промежутки, очень легко дать всему другой фон и другое
освещение - тогдашняя истина пропадет. "Былое и думы" не историческая
монография, а отражение истории в человеке, случайно попавшемся на ее дороге.
Вот почему я решился оставить отрывочные главы, как они были, нанизавши их,
как нанизывают картинки из мозаики в итальянских браслетах - все изображения
относят к одному предмету, но держатся вместе только оправой и колечками.
Для пополнения этой части необходимы, особенно относительно 1848 года, -
мои "Письма из Франции и Италии"; я хотел взять из них несколько отрывков, но
пришлось бы столько перепечатывать, что я не решился.
Многое, не взошедшее в "Полярную звезду", взошло в это издание - но всего
я не могу еще передать читателям, по разным общим и личным причинам. Не за
горами и то время, когда напечатаются не только выпущенные страницы и главы,
но и целый том, самый дорогой для меня...
Женева, 29 июля 1866. (246)
ПЕРЕД РЕВОЛЮЦИЕЙ И ПОСЛЕ НЕЕ
ГЛАВА XXXIV. Путь
Потерянный пасс. - Кенигсберг. - Собственноручный нос. - Приехали! - И
уезжаем.
...В Лауцагене прусские жандармы просили меня взойти в кордегардию. Старый
сержант взял пассы, надел очки и с чрезвычайной отчетливостью стал вслух
читать все, что не нужно: "Auf Befehl s. k. M. Nicolai des Ersten... alien und
jeden, deren daran gelegen etc., etc... Unterzeichner Peroffski, Minister der
Innern, Kam-merherr, Senator und Ritter des Ordens St. Wladimir... Inhaber
eines goldenen Degens mit der Inschrift fur Tapferkeit"1...
Этот сержант, любивший чтение, напоминает мне другого. Между Террачино и
Неаполем неаполитанский карабинер четыре раза подходил к дилижансу, всякий раз
требуя наши визы. Я показал ему неаполитанскую визу; ему этого и полкарлина
было мало, он понес пассы в канцелярию и воротился минут через двадцать с
требованием, чтоб я и мой товарищ шли к бригадиру. Бригадир, старый и пьяный
унтер-офицер, довольно грубо спросил:
- Как ваша фамилия, откуда?
- Да это все тут написано.
- Нельзя прочесть.
Мы догадались, что грамота не была сильною стороной бригадира. (247)
- По какому закону, - сказал мой товарищ,- обязаны мы вам читать наши
пассы; мы обязаны их иметь и показывать, а не диктовать, мало ли что я сам
продиктую.
- Aecidenti! - пробормотал старик, - va ben, va ben!2 - и отдал наши виды,
не зависывая.
Ученый жандарм в Лауцагене был не того разбора; прочитав три раза в трех
пассах все ордена Перовского до пряжки за беспорочную службу, он спросил меня:
- Вы-то, Euer Hochwohlgeboron3 - кто такое? Я вытаращил глаза, не понимая,
что он хочет от меня.
- Fraulein Maria E., Fraulein Maria К., Frau П., - всё женщины, тут нет ни
одного мужского вида.
Посмотрел я: действительно, тут были только пассы моей матери и двух наших
знакомых, ехавших с нами, - у меня мороз пробежал по коже.
- Меня без вида не пропустили бы в Таурогене.
- Bereits so4, только дальше-то ехать нельзя.
- Что же мне делать?
- Вероятно, вы забыли в кордегардии, я вам велю заложить санки, съездите
сами, а ваши пока погреются у нас. - Heh! Kerl, lass er mal den Braunen
anspannen5.
Я не могу без смеха вспомнить этот глупый случай, именно потому, что я
