Гергенредер Игорь - Птенчики В Окопах (Комбинации Против Хода Истории - 5)
Игорь Гергенредер
Птенчики в окопах
Я крепко спал, накрывшись хозяйским тулупом, когда прибежал Вячка Билетов.
Я не слышал, как он дубасил ногами в ворота, переполошил соседских собак,
поднял хозяина. Вячка сбросил с меня тулуп.
- Лёнька, выступаем!
Я сел на топчане, из открытой двери обдало морозом; у меня сразу
застучали зубы. Вячка схватил за плечо пятернёй в ледяной перчатке:
- Ноги в руки и топ-топ! А я побежал других собирать... - он выскочил;
дверь, обросшая по краю льдом, закрылась неплотно.
Была ночь на 12 января 1919. Наш 5-й Сызранский полк стоял в Оренбурге, на
который наступали красные: с северо-запада и с юга, от Актюбинска. Меньше
суток назад наш полк отвели с северо-западного участка, мы встали на
квартиры, и вот - тревога.
Обуваюсь. Хозяин, малорослый бородатый возчик, дымит самокруткой,
поглядывает на мои американские ботинки с голенищами. Натягиваю их на
толстые шерстяные носки. Ботинки достались по счастью. Когда летом
восемнадцатого я, кузнецкий гимназист, вступал в Сызрани в Народную Армию
Комуча, мне подфартило. В интендантстве оказался приказчик галантерейного
магазина из Кузнецка Василий Уваровский. Он и постарался, чтобы
американские ботинки были у всех кузнечан.
Ребят, с которыми я пришёл в Сызрань, было больше тридцати. К нынешней
ночи нас осталось двадцать четыре. Почти все мы - из одной гимназии.
- Х-хе, сударь солдатик, без ног будете, - замечает хозяин, посиживая
подле меня на табуретке, тянется рукой к моему ботинку, - одна кожа, без
подкладки?
- С подкладкой, - возражаю я, - да и носки!
Он качает головой. Не знаете, мол, наших оренбургских морозов. То, что до
сих пор было, - это ещё не морозы. Нынче - уже да! Как пошлют вас в степь,
на ветер... Убеждает сменять ботинки на валенки: у него есть запасная пара.
Я вспоминаю, как последние недели в степи коченели ноги, но отдать мои
тёмно-жёлтые, с рыжинкой, мои высокие ботинки свиной кожи - надрывается
сердце.
- Чтоб душа у вас кровью не залилась, можем эдак, - предлагает хозяин. -
Коли воротитесь и скажете - валенки, мол, вам были без надобности, я
возверну вам ботиночки.
Соглашаюсь. Хозяин одобрительно бормочет:
- Умно! Ещё как умно. - Даёт мне мятые листы обёрточной бумаги: из такой в
лавках сворачивают кульки для пряников, сахара. - Поверх нательной
рубашечки, сударь, завернитесь. А после - пухом... - суёт пуховый
оренбургский платок. - У нас так-то говорят: на басурмана - отвага, на
мороз - пух да бумага.
* * *
Прибегаю к школе прапорщиков, где наш штаб полка. Во дворе курят человек
десять добровольцев, поёживаются на морозе. Другие несутся мимо них в
здание. Звонко скрипит утоптанный промёрзший снег. Я тоже спешу в школу, в
столовую. Увы, варевом тут не пахнет.
- Лёня, ботинки стырили? - встревоженно восклицает Юра Зверянский, глядит
на мои валенки. Машу на него рукой, объясняю, в чём дело.
- Посмотрим... - мрачно говорит он насчёт предложения моего квартирного
хозяина. - Если не захочет возвращать, я приду!
Юра на год старше меня: ему семнадцать. Сын врача. Давно прославлен в
гимназии страстью к самодельным адским машинам. Одна из них взорвалась у
него в руках: лицо осталось обезображенным. Вместо левой брови - шрам;
шрамы на щеках, на подбородке. Когда Юра сердится, лицо кажется злодейским
- за это его прозвали Джеком Потрошителем. Прозвище Юре нравится. А вообще
он очень гордый, обидчивый.
К нам подходит Петя Осокин, он учился в одном классе с Юрой. Сын
небогатого помещика. У Пети большие, пр
