Глазков Юрий - Мудрый
Юрий Глазков
МУДРЫЙ
Степняки опять загнали могутов в леса. Стычка была кровавой, много
воинов лежало на снегу, ставшем похожим на пурпурное одеяло. Могуты
пленили двух степняков, а своих потеряли с десяток.
Перед сражением мастера-оружейники показали князю могутов Гору
новую выдумку - к стрелам приделывали перья, и они летели намного
точнее, не кувыркаясь на излете. Уповали на них. Но предательство и
корысть уже бродили среди лесов и полей. Степняки ударили такими же
стрелами. Надежды на победу не было, князь увел своих людей. Сидели в
лесу тихо, хоть и морозно было, но печей не топили - дым степняки
увидят. За ослушание - голова с плеч, князь на расправу был скор.
- Князь, к тебе мастер идет, сказывает, что споро с тобой говорить
надо, - доложил воевода.
- Пусть войдет, - разрешил князь.
Вошел белокурый рослый мужик. Лоб его был высок, глаза умны, руки
натруженные, работные.
- Говори, - приказал князь.
- Государь, других убери, - только тебе скажу, - смело глядя на
князя, произнес мастер.
- Всем вон, - зыкнул князь, - кроме отца духовного, он наша вера и
посредник божий, от него секретов нету. - Все бросились из избы.
- Князь, пойдем в лес, покажу, - веско сказал невозмутимый мастер,
- степным шельмам теперь конец придет.
Не мешкая, князь и отец духовный двинулись по сугробам в чащу
леса.
- Смотреть, князь, отсюда способнее, дальше не ходи. Вон ту опушку
леса зри внимательно. Я сейчас, не заморожу. Крикну, а покуда отдыхай,
княже.
Поклонившись, мастер скрылся в ельнике. Духовный отец на всякий
случай перекрестился и осенил крестом князя.
- Будь начеку, - послышалось из лесу.
Князь и духовный отец впились глазами в опушку. Вдруг над опушкой,
как пчелиный рой, пронеслись десятки быстрых стрел и повтыкались в
снег, как тростник на болоте.
- Не возьму в толк, чего тут хитрого, схоронил лучников дюже
скрытно, числом много, ну и что? - заворчал князь, промерзая на
холоде.
- Не спеши гневаться, князь, давай дождемся мастера, тогда и учини
ему допрос, пусть обскажет, что к чему, растолкует, - посоветовал
духовный отец.
Пришел мастер, поклонился и так и остался склоненный перед
бородатыми повелителями.
- Сколько стрелков учинили стрельбу единовременную, где ты их
попрятал, иль какое мудреное свойство имеет твое оружие, для нас не
приметное? - строго спросил князь.
- Один всего и был стрелок-то, я только и стрелял, княже, - еще
ниже сгибая спину, ответил мастер.
- Как один? - подпрыгнул князь. - Врешь, покажи.
Устройство было нехитрым, пучок стрел сразу вырывался из
пустотелого кедрача и веером рассыпался в воздухе. Одни стрелы летели
дальше, другие - ближе. Большую площадь утыкали стрелы.
Князь уже видел мчавшихся степняков, храпящих, оскаленных коней;
конница мчалась, как черный саван смерти, и летящий им навстречу рой
убийственных стрел, выпущенных из нового оружия. Степняки слетали с
коней с пронзенной грудью и, как вороны на вспаханном поле, вертелись
на красной земле.
Князь был доволен и горд своим умельцем.
Бросив золотой мастеру, князь задумчиво двинулся к себе в избу.
- Что скажешь, святая церковь? - обратился он к отцу духовному.
- Страшное оружие, сотни сразу убиенных. Ты прогонишь степных
разбойников, завоюешь все вокруг, но оружие богопротивное, один на
один борьба нам, славянам, милее и честнее - вот мой сказ, государь.
Князь шел, взвешивая виденное и обдумывая услышанное. Воевода
встречал их у порога.
- За ночь помост сбей, плаху поставь, разбойников рубить будем, -
