Глазов Григорий - Невиновных Нет
Григорий ГЛАЗОВ
НЕВИНОВНЫХ НЕТ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МАСКИ
1. НА ЗЕМЛЕ. МОСКВА. СЕГОДНЯ
Около часа дня, когда Перфильев собрался на обед, в кабинет вошел
секретарь и протянул папку:
- Вот то, что срочно, Павел Александрович, - папку эту неукоснительно
он вносил по заведенному порядку в одно и то же время - перед самым
отъездом Перфильева домой на обед. - Здесь два факса: из Парижа и из
Белояровска.
- Спасибо, - Перфильев раскрыл папку.
Секретарь вышел.
Прочитав факс из Парижа, Перфильев понял: текст - всего лишь одна
строка - зашифрован. Такое случалось редко. В чем дело? Что стряслось? Из
сейфа он достал книгу - толстый, роскошно изданный в Финляндии для
"Спутника" тетрадь-блокнот. В нем кроме самых важных и секретных записей
был и код. Дешифровав факс, Перфильев прочитал: "Срочно аннулируй
резервный счет. Есть странные симптомы". Подписи не было. Но Перфильев
знал: депеша от Кнорре. "Почему же он забил тревогу?" - думал обеспокоенно
Перфильев.
Второй факс был из Белояровска: "Местные власти запретили разработку
дальнего карьера. Примите меры. Копылов". Собрав все бумаги снова в папку,
Перфильев вызвал машину и уехал домой. Там можно будет спокойно за чашкой
кофе и с сигаретой все обдумать...
Завтракал, обедал и ужинал Перфильев всегда дома, ресторанов не
терпел, ходил только если требовало дело. Жена знала его вкусы и готовила,
что любил, благо, такая возможность имелась. Еще были у него приятные
привычки, в частности обретенная за шесть лет жизни в Париже потребность
не менее двух раз в день принимать душ, а после полудня менять сорочку.
Это правило ему внушил в Высшей академии Лебяхин: "Запомни: то, что едешь
во Францию не в военном мундире и не в сапогах, ничего не значит. Потом
разит и от людей в цивильном. Упаси Бог, глушить этот запах дезодорантом
даже от Диора. Пот с дезодорантом - мерзейшая смесь", - наставлял Лебяхин
накануне дебютного отъезда Перфильева за рубеж. - "Я дезодорантами не
пользуюсь, не переношу, аллергия, я же астматик, - ответил Перфильев
тогда...
Пообедав, он отнес чашку с кофе в комнату, сел в кресло перед
журнальным столиком и снова перечитал факс из Парижа. "Запросить
подробности? - подумал он. - Нельзя, неосторожно. Мой факс может попасть в
чужие, возможно, ждущие уже руки... Если уж Кнорре воздержался от
объяснений, значит, так надо было..." Чиркнув зажигалкой, Перфильев поджег
уголок факса и положив горящую бумагу на поднос, наблюдал, как скрючиваясь
и сжимаясь, она превращалась в пепел. Вторая депеша из Белояровска от
директора карьера Копылова. Полтора года назад Перфильев вложил большие
деньги в Белояровский карьер, по сути купил его, поставил дело по добыче
белой уникальной глины на современный уровень. И вот - на тебе!.. Надо
было что-то предпринимать. Он прикрыл глаза, думал, понимал, что в Париж
придется лететь, но как аннулировать резервный счет в банке? Не снимать же
наличными колоссальную сумму! В банке не поймут, это вызовет подозрение,
такие операции с наличностью не приняты... И все же изворотливый,
натренированный ум Перфильева нашел решение...
Он принял душ, распахнул обе дверцы шкафа, чтобы взять свежую
сорочку. На полках слева - отдельно мужское белье, сорочки, носки, носовые
платочки. Справа - костюмы, плащи, куртки на разные сезоны. Три вешалки
пустовали: когда-то на них висела почти непомятая повседневная форма,
парадный мундир, шинель. Но вернувшись навсегда из длительной командировки
во Францию, Перфильев все это подарил, предварительн
