Библиотека в кармане -русские авторы

         

Гор Геннадий - Деревянная Квитанция


Гор Геннадий Самойлович
Деревянная квитанция
Я сам себя назначил инспектором
снежных вьюг и дождей и
добросовестно исполнял свои
обязанности.
Генри Торо
Я помню день, когда они переезжали в тот дом на Фонтанке, где жил я с
женой.
К подъезду подкатила новенькая грузовая машина, фургон явно из
мебельного магазина. Из фургона выскочил молодцеватый мужчина в меховой
шапке-ушанке и кожаном пальто.
Я еще не знал, что этот красавец был мужем Ирины, отцом ее двух детей.
Но это незамедлительно выяснилось, потому что полминуты спустя вышла из
фургона и сама Ирина, и по ее обращению к щеголю в кожаном пальто все
определилось, как на второй странице традиционного романа.
Я долго стоял в сторонке и смотрел, как щеголь вместе с дворником носил
вещи. Я завидовал не только щеголю, но даже вещам, которым выпала такая
выгодная участь - ежедневно пребывать в ее комнате, слышать ее голос,
отражаться вместе с ней в ее трюмо.
Трюмо несли осторожно, особенно по лестнице, и, когда проносили мимо
меня, оно не удержалось и, дразня мое самолюбие, показало мне узкое красивое
лицо с черными усиками, лицо Печорина, по-видимому взявшего на себя
заведование самым роскошным в городе мебельным магазином.
Торопящееся бытие на этот раз не спешило. Медлительный дворник
растягивал минуты, беря какое-нибудь кресло, стул или чемодан, и каждая
вещь, по-видимому, хотела мне сказать что-то сокровенное о жизни Ирины, но
не решалась, потому что рядом с дворником, словно не доверяя ему, всякий раз
появлялся щеголь с печоринскими усиками, в пышной меховой шапке-ушанке и
элегантном кожаном пальто.
Кто он был? Моя мысль хотела угодить мне. Разумеется, заведующий
каким-нибудь магазином - мебельным или комиссионным. Кем он еще мог быть?
Этот новенький фургон, это кожаное пальто, эта усмешка, отразившаяся в
зеркале вместе с лицом и как бы оценивающая все видимое и даже невидимое:
дом, лестницу, Фонтанку, услужливо расположившуюся возле окон дома и не без
успеха пытавшуюся заменить декорации в той сцене, которую решила разыграть
сама жизнь.
Мысль, что он был делягой, в какой-то мере компенсировала то утраченное
мной навсегда, чего лишала меня судьба и мое неумение быть обаятельным.
Был ли обаятельным этот щеголь, так изящно шагавший и несший каждую
вещь с таким видом, словно Ньютон раскаялся, забрав свои слова обратно и
отменив закон земного притяжения?
На этот вопрос поторопился ответить случай, который редко бывал на моей
стороне. Вечером, оставив с бабушкой детей, мы с женой пошли в кинотеатр
"Титан" смотреть новый фильм из времен гражданской войны.
Экран, словно войдя в сговор с действительностью, продлил сценку,
виденную мною утром, внеся в нее существенные изменения.
На экране я увидел мужа Ирины в щеголеватой форме белогвардейского
офицера. Да, это был он. Ему даже не пришлось прибегать к гриму. Тот же
легкий, упругий шаг, та же усмешка, те же печоринские усики. Оказывается, он
был артистом. Теперь мне оставалось только одно - найти какой-нибудь изъян в
его игре, мысленно уличить его в недостатке таланта. Но, увы! Он сжился с
ролью, он чувствовал себя на экране так же уверенно, как в обыденной жизни,
у него было обаятельное лицо. Режиссер оказался умным и не стал изображать
белогвардейца одними черными красками.
Нет, он был не просто актер, а маг и волшебник. Ему удалось то, что не
удалось шаману, виденному мною в детстве, пытавшемуся изо всех сил совершить
чудо. Он это чудо совершил без труда, сделал пластичными не только св





Содержание раздела