Гор Геннадий - Сад
Геннадий Гор
САД
Фантастический рассказ
1
- Сид, - спросила Нина, - неужели социолог догадался?
- Кажется, да. В его анкете был один очень странный воп-
рос.
- А чем же странный? Неужели он спрашивал тебя, как ты
попал в наш век?
- Да.
- И ты ответил?
- Ответил.
- А он поверил?
- Не знаю. Слово "Будущее" я написал с большой буквы. Он
сначала подумал, что есть такой поселок Будущее - где-то на
краю Антарктики, что я там родился. Но я ему объяснил.
- Сид, разве можно это объяснить? Ведь социологи признают
только факты.
- Но это тоже факт.
- Странный факт. Человек родился в двадцать первом веке,
но каким-то образом оказался в двадцатом. И социолог не пот-
ребовал от тебя никаких доказательств?
- Пока нет. За доказательствами он еще придет. Он ищет
общего, типичного, подведомственного статистическим законо-
мерностям. А напоролся на такой исключительный случай. Я ду-
мал, его хватит удар. Он смотрел на меня, как на сумасшедше-
го. А потом порвал в клочья свою анкету. Затем он успокоил-
ся, и мы разговорились. Он спросил меня, не имеет ли мой от-
вет метафорический характер? "Нет, ответил я, я родился
действительно в двадцать первом веке, и это не метафора".
Тогда он сказал, что это чисто философский ответ и все-таки
метафора. Но меня удивляет другое, что он в конце концов мне
поверил.
- Поверил? А я думаю, что он просто сделал вид. Вряд ли
философ поверит в то, что противоречит логике.
- Но он, Нина, оказался доверчивым. Сначала не верил, а
потом стал убеждаться. Я ответил на все его вопросы, касаю-
щиеся двадцать первого века. Его больше всего почему-то ин-
тересовало: что будут пить в двадцать первом веке - чай или
кофе? Я ответил: "Кофе". И он сразу повеселел. Но довольно,
Нина, о социологе. Хватит. Поговорим о нем потом, когда я
закончу работу.
Сид набрасывал силуэт дерева на большом листе бумаги, а
Нина покачивалась в качалке и, держа в руке узенькую изящную
книжку, читала стихи. Время от времени она смотрела на порт-
рет поэта, напечатанный на оборотной стороне суперобложки.
Поэт был похож на Сида. Так похож, что Нине было не по себе.
Но он не мог быть Сидом, а Сид не мог быть им. Поэт родился
на два века раньше Сида.
- Сид, - сказала Нина, - вчера я ночью проснулась, а тебя
нет. Где ты был?
- За окном.
- А что ты там делал?
- Ничего не делал. Просто стоял.
- Зачем?
- Сколько раз я тебе говорил, что по ночам я превращаюсь
в сад. Меня научили этому там.
- Где?
- В будущем.
- В поселке Будущее?
- Нет, в том будущем, которое будет.
- В сад человек может превратиться только в сказке. А
вокруг нас не сказка. Надеюсь, что ты не сказал социологу,
что по ночам ты превращаешься в сад?
- Сказал.
- Зачем?
- Социолог хотел знать, что я чувствую, когда пишу свои
картины. Он хотел знать все досконально, что я чувствую, что
переживаю, о чем думаю. Социологу очень хотелось попасть в
мою душу. И я его туда пустил.
Нина рассмеялась:
- Социолога пускаешь, а жену нет. Уже год, как мы вместе,
а я ничего не знаю о твоем прошлом.
- Мое прошлое - это будущее. Я живу не с начала, а с кон-
ца. Я ведь не скрывал от тебя этого. В паспорте стоит дата,
которая всех смущает.
- Ошибка паспортного отдела?
- Нет. Всего маленькая неточность. Они поставили двухты-
сячный год, а до двухтысячного года еще два с половиной де-
сятилетия. Я поспешил, Нина, и пришел в мир, не дождавшись
той даты, которую мне определил случай. Дело в том, что в
мире, из которого я пришел, случай изгнан. Там люди н
