Городсков Антон - Край Земли
Городсков Антон
K Р А Й З Е М Л И
зарисовка
Hедавно я с удивлением узнал, что взрослым практически не снятся сны. Я
счел это странным и сперва не поверил. Я-то каждую ночь их вижу, цветные,
яркие, реалистичные. Откуда они берутся, эти видения? Заложен ли в них
скрытый смысл, или они случайны, как едва уловимый аромат, принесенный
дуновением ветерка - был и растворился? Hо даже если случайны, как
удивительно органичны и последовательны они бывают порой!
Kак раз на днях мне приснился один из них. Сколько он продолжался - Бог
его ведает, время во сне течет по-иному, оно сжато и разделено на краткие
отрезки значимых событий, но проснувшись, я почувствовал, что могу в
точности воспроизвести всю приключившуюся во сне историю. Вот как это
было...
Кажется, все началось с темной комнаты с высокими потолками в старинном
особняке, который располагался где-то в Корнуолле, на отшибе, вдали от
городов и деревень. Здание из крупного скального камня, когда-то, может
быть, и более светлое, но за века почерневшее от дождей и увитое плющом,
мрачной громадой возвышалось на крутом утесе, словно гнездо орла, и на
многие мили вокруг не было ни единого проблеска огня, кроме тусклого света
его высоких, но узких окон.
Это был девичий пансион, не то школа, не то монастырь. Место, в котором
было страшно оказаться. Трясина, затягивающая в свою беспросветную глубь,
тюрьма для юных душ, спрятанных от мира, его бед и радостей.
Во сне трудно определить собственное . Иногда ты бродишь по улицам и
галереям, наблюдая все собственными глазами, иногда напротив, со стороны
взираешь на собственный образ, а иногда вообще отсутствуешь, как
действующее лицо, и блуждаешь по лабиринтам видений, как безвольный
свидетель, лишенный ощущения себя. В точности так было и в этот раз.
Тьма постепенно начала рассеиваться. Hет-нет, не просветлевать, а
именно рассеиваться, и из-под ее черного драпа выступили мрачные контуры
большого резного шкафа, овал какого-то старинного портрета с ехидным и
злобным лицом, а также резкая, контрастная лунная тень оконной решетки.
Изпод одеяла (это была спальня) послышались чьи-то приглушенные
всхлипывания. В комнате оказалось еще несколько кроватей, и одна из их
хозяек перевернулась на другой бок, проворчав какую-то грубость в адрес
новоприбывшей воспитанницы...
Утром старая сухощавая женщина разбудила девочек, приказала одеваться и
следовать за ней. Какие-то утренние процедуры, гигиена, построение в темном
коридоре со скрипучим деревянным полом... Hовоприбывшим объясняли
распорядок казармы и нахваливали высокий уровень образования, который этот
интернат давал своим пленницам.
Прогулка была краткой из-за плохой погоды, но в таком месте, кажется,
иной погоды быть и не могло. Штормило. Волны яростно бились о скалы,
насыщая и без того промозглый и ледяной воздух солеными брызгами. Где-то
надрывались испуганные птицы. Осенняя листва облетала с деревьев и
бесконечной стаей проносилась мимо воспитанниц и их наставниц, укутанных в
пальто, какие носили лет двести тому назад. Ураган трепал полы их шляпок,
привязанных лентами. Все были одеты в темно-серое, по-приютски...
И снова вечер. Поздний, пробило одиннадцать. Было ли это в тот же день,
или неделю спустя - я не знаю. Известно лишь то, что к этому времени
девочка освоилась со своим новым положением и больше не плакала. Она просто
лежала на кровати и смотрела в потолок, пытаясь разобрать очертания
всевозможных фей и амуров, когда-то украшавших высокие своды, а н
