Горький Максим - О Михайловском
А.М.Горький
О Михайловском
Пошёл к Н.К.Михайловскому, - он встретил меня ласково и весело:
- Вот вы какой! А кто-то говорил мне, что вы похожи на Степана Разина,
и, кажется, Тан написал вам письмо стихами, предлагая разделить Стенькину
участь, - написал?
- Написал.
- Он хороший человек, много лучше его стихов. Вы не хотите, вероятно,
чтоб вас четвертовали? Но - кажется, уже начали растягивать по партиям?
Марксист?
Я сказал:
- Нет, не марксист, но, по натуре моей, склоняюсь в ту сторону, где
чувствую больше активного отношения к жизни.
- Гм? А у народников вы не чувствуете этой активности?
До этой встречи я знал Николая Константиновича только по портретам.
Теперь он показался мне не похожим и на портреты и вообще на русского
человека. В его небольшом, ладном теле, в нервных, но мягких и красивых
движениях чувствовалась нерусская живость духа и гармоничность его. Он
измерял меня ласковым взглядом немножко насмешливых глаз, как боец, его
манера говорить выдавала в нём человека, привычного к словесным дуэлям.
Иногда его взгляд как бы ослеплял блеском какой-то острой, невесёлой мысли.
От него веяло нервной силой, возбуждавшей меня.
Я начал рассказывать ему о вечере, Поссе, о всей этой неясной,
опечалившей меня борьбе. Он, слушая внимательно, часто восклицал:
- Да? Так. Ого?
Говорил я о том, что среди интеллигенции, куда я поднялся не без
тяжёлых усилий, я ожидал встретить иные нравы, иное отношение друг ко
другу, больше внутренней сплочённости, больше взаимного уважения, дружбы и
сердечности.
- Всё слова, вышедшие из употребления, старинные слова, - усмехаясь,
вставил Михайловский в мою возбуждённую речь.
Говорил я о том, как огромна и тяжела деревня, как она слепа и
недоверчива ко всему, что творится вне узкого круга её прямых интересов,
что интеллигенции в стране отчаянно мало и за пределами крупных городов её
влияния не чувствуется, значение её - непонятно.
Он, видимо, был тронут, мне показалось, что его глаза влажны, когда он
заговорил с ласковой насмешкой:
- Эге, батенька, да вы - идеалист и едва ли не романтик! И совсем не
такой грубиян, как говорят о вас! Вас, очевидно, встречают по одёжке ваших
мыслей, - а вы одеваете их не модно, торопливо, да и грубовато немножко...
Потом решительно заявил, что откажется от участия на вечере, если
Поссе устранят, и спросил: что я намерен писать?
Я рассказал ему план книги "Мужик" - полуфантастическую историю
карьеры архитектора из крестьян.
- Час от часу не легче! - воскликнул он, удивлённо разведя руками. -
Про него говорят - марксист, а он собирается писать какую-то апологию
буржуя! Среду-то эту, купечество, вы хорошо знаете?
Тип героя-"мужика" лепился у меня довольно ясно и прочно из моего
знакомства с культурной работой Милютина, череповецкого головы, и моих
наблюдений над жизнью поволжских городов.
- Может быть, это будет интересно, - Николай Константинович
недоверчиво пожал плечами, - во всяком случае - оригинально. Буржуй как
положительный тип - вы это будете печатать в марксистской "Жизни"? Тоже
оригинально!
Засмеялся и потом сказал серьёзно:
- А вы бы попробовали написать роман из жизни наших революционеров. Вы
симпатизируете людям сильной воли, - сильнее и ярче этих людей вы не
найдёте в русской жизни!
С глубоким чувством любви к бойцам и волнующе подчёркивая драму их
жизни, он заговорил о ничтожной - количественно - группе людей, которые
хотели взорвать трон Романовых. Говорил страстно, образно, как поэт,
задыхаясь от волнения
