Горький Максим - О Первой Любви
А.М.Горький
О первой любви
...Тогда же, судьба, - в целях воспитания моего, - заставила меня
пережить трагикомические волнения первой любви.
Компания знакомых собралась кататься на лодках по Оке, мне поручили
пригласить на прогулку супругов К. - они недавно приехали из Франции, но я
еще не был знаком с ними. Я пошел к ним вечером.
Жили они в подвале старого дома, против него, не просыхая всю весну и
почти все лето, распростерлась во всю ширину улицы грязная лужа; вороны и
собаки пользовались ею как зеркалом, свиньи брали в ней ванны.
Находясь в состоянии некоторой задумчивости, я ввалился в квартиру
незнакомых мне людей подобно камню, скатившемуся с горы, и вызвал странное
смятение обитателей ее. Предо мною, заткнув дверь в следующую комнату,
сумрачно встал толстенький, среднего роста человек, с русской окладистой
бородой и добрым взглядом голубых глаз.
Оправляя костюм, он неласково спросил:
- Что вам угодно?
И поучительно добавил:
- Раньше, чем войти, - нужно стучать в дверь!
За его спиною, в сумраке комнаты, металось и трепетало что-то, похожее
на большую белую птицу, и прозвучал звонкий, веселый голос:
- Особенно, - если входите к женатым людям...
Я сердито спросил: те ли они люди, кого мне нужно? И когда человек,
похожий на благополучного лавочника, ответил утвердительно, - объяснил ему,
зачем я пришел.
- Вас прислал Кларк, говорите? - солидно и задумчиво поглаживая бороду,
осведомился мужчина и в ту же минуту вздрогнул, повернулся волчком,
болезненно восклицая:
- Ой, Ольга!
По судорожному движению его руки мне показалось, что его ущипнули за ту
часть тела, о которой не принято говорить, - очевидно, потому, что она
помещается несколько ниже спины.
Держась за косяки, на его место встала стройная девушка, с улыбкой
рассматривая меня синеватыми глазами.
- Вы - кто? Полицейский?
- Нет, это только штаны, - вежливо ответил я, а она засмеялась.
Не обидно, ибо в глазах ее сияла именно та улыбка, которую я давно
ожидал. Видимо - смех ее был вызван моим костюмом; на мне были синие
шаровары городового, а вместо рубахи, я носил белую куртку повара; - это
очень практичная вещь: она ловко играет роль пиджака и, застегиваясь на
крючки до горла, не требует рубашки. Чужие охотничьи сапоги и широкая шляпа
итальянского бандита великолепно завершали мой костюм.
Втащив меня за руку в комнату, толкнув к стулу, она спросила, стоя
предо мной:
- Почему вы так смешно одеты?
- Почему - смешно?
- Не сердитесь, - дружески посоветовала она.
Очень странная девушка, - кто может сердиться на нее?
Бородатый мужчина, сидя на кровати, свертывал папиросы. Я спросил,
указав глазами на него:
- Это - отец или брат?
- Муж! - убежденно ответил он.
- А что? - смеясь, спросила она.
Подумав, рассматривая ее, я сказал:
- Извините!
В таком лаконическом тоне беседа продолжалась минут пять, но я
чувствовал себя способным неподвижно сидеть в этом подвале пять часов, дней,
лет, глядя на узкое, овальное личико дамы и в ее ласковые глаза. Нижняя губа
маленького рта ее была толще верхней, точно припухла; густые волосы
каштанового цвета коротко обрезаны и лежат на голове пышной шапкой, осыпая
локонами розовые уши и нежно-румяные девичьи щеки. Очень красивы руки ее, -
когда она стояла в двери, держась за косяки, я видел их голыми до плеча.
Одета она как-то особенно просто - в белую кофточку с широкими рукавами в
кружевах и в белую же ловко сшитую юбку. Но самое замечательное в ней - ее
синеватые глаза: они лучатся так весело
