Горький Максим - О Синестезии У Максима Горького
О синестезии у Максима Горького
Синестетичность издавна, пусть и негласно, признана экзотическим
атрибутом символизма и даже декаданса. Напомним, синестезией в
литературоведении называют специфические тропы и стилистические фигуры,
связанные с межчувственными переносами и сопоставлениями. Так уж получилось,
что именно с экстремальных и "краевых" деклараций синестезии и началось
теоретическое освоение этого явления. Именно своей броскостью, на уровне
"эстетизированного озорства", и привлек, как известно, всеобщее внимание
знаменитый сонет "Гласные" семнадцатилетнего Артюра Рембо:
"А - черный, белый - Е, И - красный, У - зеленый,
О - синий... Гласные, рождений ваших даты
Еще открою я... "
Это, наверно, единственный и уникальнейший случай в истории культуры,
когда (отметим, чаще всего, обреченным на бесплодность) обсуждениям
"стихотворной тайны" было посвящено столько статей и даже книг, что они во
многие тысячи раз перекрывали по объему четырнадцать строк самого сонета.
Одним из первых подключился к этим дискуссиям и молодой А.Пешков в своей
известной статье "Поль Верлен и декаденты". И уже здесь заметен его особый,
личный интерес к феномену "смешения чувств". Он допускает, что сонет Рембо
"Гласные", возможно, для самого поэта просто "шутка", "красивая игра слов".
Но, вместе с тем, писал он, - "не надо также забывать и безграничность
человеческой фантазии, создавшей много вещей гораздо более странных, чем
этот "цветной сонет"... Отголоски данной статьи звучат в "Жизни Клима
Самгина" (в детстве Клим "выдумывал, что говорит лиловыми словами", а умница
Лиза Спивак рассказывает в школе: "Не ново , что Рембо окрасил гласные, еще
Тик пытался вызвать словами впечатления цветовые"). Но все же при этом
никому в голову не придет, что именно Горький является подлинным "чемпионом
синестетизма" в русской литературе, затмевая в том даже Бальмонта с его
шумными синестетическими манифестами в защиту "аромата Солнца"!.. И речь
здесь идет не об избитых, случайных синестетических трюизмах, которыми полна
и наша обыденная речь, хотя писатель, конечно, не избегает их: "однотонный,
белый голос (станового)"; "черный звук (гудка)"; "бесцветный голос"; "густая
волна звуков"; "тонкая задумчивая песнь самовара" ("Мать"); "темный голос"
("Хозяин"), "мягкий и гибкий голос" ("Месть"), и т.д. Нет, оказывается,
синестезия - это не случайность, это одна из самых ярких красок в его
художественной палитре! Но, удивительно, "не замечает" этого и сам Горький.
Да и его исследователи тоже - даже не упоминают слово "синестезия", хотя и
отмечают порою "свежесть метафор" великого пролетарского писателя,
создаваемых им путем неожиданного сталкивания разнородных по модальности,
например, зрительных и слуховых впечатлений. Как объяснить эту
парадоксальную ситуацию?
Дело в том, что в первоначальном понимании синестезии (у символистов
особенно) зрительный компонент ограничивался цветом, который, при очевидной
своей субъективности ("на вкус и цвет товарища нет"), легче поддается
систематизации и символизации ("И - красный, У - зеленый" у Рембо; "флейты
звук зарево-голубой, звук литавр торжествующе-алый" у Бальмонта). У Горького
же практически нет ни одной цвето-слуховой синестезии. Если упоминание о
цвете и появляется, то лишь в контексте подчеркивания "пестроты"
синестетической картины, без оперирования самим цветом: "Казалось, голос
женщин звучал совершенно отдельно, все они казались разноцветными ручьями и,
точно скатываясь откуда-то
