Библиотека в кармане -русские авторы

         

Горький Максим - О Викторине Арефьеве


А.М.Горький
О Викторине Арефьеве
О Викторине Арефьеве я могу сказать немного. Он редко бывал в
Красновидове; являлся обычно к ночи или ночью, приходя пешком с пристани
"Лобышки". М.А.Ромась, весьма строгий конспиратор, побеседовав с ним,
отправлял его ко мне, на чердак, там Арефьев спал и сидел, не выходя на
улицу села, целый день, а ночью исчезал, спускаясь к Богородску в лодке с
рыбаком Изотом или уходя на "Лобышки". Ромась сообщил мне, что Арефьев
выслан из Саратова или должен был уехать оттуда, избегая ареста, - не помню
точно. Вероятнее - последнее, потому что Арефьев обычно являлся в
Красновидово или из Казани или из Саратова, и я думаю, что он служил связью
между народовольцами этих городов.
Помню, что при первой встрече он мне определённо не понравился, -
говорил со мной докторально, заносчиво и щеголял своей начитанностью. В
следующий раз я примирился с этим, поняв, что за щегольство мною принято
естественное желание человека, много знающего, поделиться радостью знания.
Особенно возбудил мою симпатию его интерес к фольклору, он отлично знал
поволжские говора', у него были интересные записи песен пензенских татар,
запевок "Дубинушки" и целое исследование о саратовской "Матане",
предшественнице современной "частушки". Мне кажется, что эта работа его
печаталась в "Саратовском дневнике", редакции Сараханова, в 1891 или 1892
году. Лет десять спустя в кружке Мережковских искали рифму к слову
"дьявол", нашёл, кажется, Сологуб: "плавал". И мне вспомнилась запись
Арефьева:
Милый мой по Волге плавал,
Утонул, паршивый дьявол!
К запискам своим он относился небрежно. Однажды забыл их в лодке
Изота, в другой раз его тетрадь оказалась под моей койкой. Был он человек
живой, размашисто открытый, богатый словом, с широким полем зрения и
уменьем тонко, точно наблюдать.
Как-то будучи в Казани, я встретил его у геолога Северцева или
Сибирцева, и мы решили идти в Красновидово пешком. Вышли на утренней заре.
В памяти моей очень светло и выпукло лежат сорок пять вёрст этого пути в
непрерывной беседе с человеком, которому и природа и люди говорили больше,
чем в ту пору я умел видеть и слышать. Он обладал небольшим голосом,
отличным слухом и безошибочно передавал мелодии народных песен. Лицо у него
было чёткое, из тех, какие - увидав один раз - долго не забываешь и хочешь
видеть ещё. Лицо его хорошо освещали очень яркие и умные глаза; особенно
ярко блестели они, когда Арефьев смеялся. Смеяться - любил, это - верный
признак хорошего человека.
Года через два - если не ошибаюсь - я встретился с ним в Нижнем у
И.И.Сведенцова, мрачного народовольца, автора очень скучных рассказов. Это
была последняя встреча. Он, кажется, имел какое-то отношение к
"народоправцам". Это я заключаю по тому, что он очень подробно рассказал
мне о провале типографии Ромася в Смоленске. И в этот раз он вызвал у меня
впечатление человека крепкого, решительно идущего к своей цели, влюблённого
в песни, навсегда преданного народу своему и готового на всякий бой, на
любую работу ради лучшего будущего.
ПРИМЕЧАНИЯ
Впервые напечатано в журнале "Сибирская живая старина", издание
Восточно-Сибирского отдела государственного русского географического
общества, вып. VIII-IX, Иркутск, 1929.
Арефьев Викторин Севастьянович был в ссылке в Сибири; ему принадлежит
ряд работ по этнографии Сибири, имеющих научное значение и содержащих много
записанных В.Арефьевым песенных текстов. Ленинская "Искра" (номер 9, 1901,
октябрь) в связи со смертью В.С.Ареф





Содержание раздела