Горький Максим - Одинокий
М.Горький
Одинокий
- Вы никуда не пойдёте, барин?
Барин сидит в глубоком кожаном кресле, перед большим письменным
столом, почти сплошь заставленным разными безделушками, всё реликвиями
прошлого. С каждой из них связано какое-либо воспоминание, а над столом
висит акварельный портрет пожилой, красивой женщины, с лицом строгим и
освещённым глубокой мыслью, - это самое дорогое воспоминание.
И везде кругом барина в маленькой уютной комнате ничего, что не
вызывало бы теней прошлого. Барину с лишком семьдесят лет, у него трясётся
голова, и все члены давно уже с трудом подчиняются велениям изработавшегося
мозга.
Его кухарка, - экономка и единственный в мире близкий ему человек, -
стоит в дверях комнаты и, стараясь скрыть зевоту, спрашивает сонно и
равнодушно:
- Вы никуда не пойдёте, барин?
В семьдесят лет некуда идти, кроме того места, куда необходимо пойдёт
каждый из нас. Но всё-таки барин справляется:
- Сколько времени?..
- Четверть десятого...
Он знает, что его старуха прибавила времени с полчаса, но не обращает
на это внимания. Пожалуй, ему даже приятно, что полчаса как бы скинуты с
общей суммы часов, которые ему остаётся провести в одиночестве и печальном
ожидании конца концов. Он кротко говорит.
- Никуда не пойду...
Дверь бесшумно затворяется, и он снова один на один с самим собой.
Перед ним раскрытая библия, на ней лежат очки, но он не читает, а курит
трубку на длинном чубуке, курит и рассматривает так хорошо знакомые ему
вещи на столе и фотографии, пожелтевшие от времени.
Дым табака сизыми волнами носится в воздухе, образует голубоватые
фантастические узоры, застывает на минуту в виде лёгкой, еле заметной глазу
ткани - и исчезает. Веки старых, тусклых глаз дремотно опускаются, - но это
от слабости, а не от желания спать. Сна нет, как нет сил, нет тепла в крови
и ясности в мозге.
Там медленно-медленно формируются давно пережитые и уже перепутанные
временем образы прошлого, и ослабленная память напрягается, стараясь найти
в них хронологическую и внутреннюю связь.
Иногда - точно искра в груде пепла от угасшего костра - в старой,
много думавшей голове сверкнёт мысль и быстро гаснет, не успевая зажечь
другую.
Снова являются образы, а клубы дыма из трубки становятся все гуще и
стоят мягким лиловатым облаком над старческой, трясущейся головой, с лицом,
исчерченным глубокими морщинами и украшенным пушистой рамой седых волос.
Время тянется медленно, маятник больших стенных часов строго аккуратно
отсчитывает секунды.
Много проходит времени между одним и другим его ударом. С портрета на
стене в лицо старика сосредоточенно и важно смотрят тёмные глаза женщины и
как будто ждут чего-то от старого одинокого человека.
А от него, как и ему самому для себя, нечего ждать, кроме смерти.
За окном дождь шумит и печально ноет осенний ветер.
* * *
... Каждый день вечером повторяется эта сцена. Отворяется дверь, и
старуха-слуга равнодушно спрашивает:
- Вы никуда не пойдёте, барин?
Тон, которым она говорит свою фразу, звучит скорее как напоминание,
чем как вопрос.
"Вы никуда уж не пойдёте больше!" - вещает старуха, как бы напоминая
своему барину закон времени, которое не щадит жизни даже и тогда, когда она
хороша и нужна.
А трясущаяся голова старика точно подтверждает своим движением этот
закон:
"Да, мне некуда больше идти..."
Иногда в ней медленно слагается печальная мысль.
"Семьдесят лет жизни! Уметь много думать, много понимать, много
чувствовать и делать - и за всем этим не уметь оставить по себ
