Григорьев Апполон - Краткий Послужной Список На Память Моим Старым И Новым Друзьям
Аполлон Григорьев
Краткий послужной список на память моим старым и новым друзьям
В 1844 году я приехал в Петербург, весь под веяниями той эпохи, и начал
печатать напряженнейшие стихотворения, которые, однако, очень интересовали
Белинского, чем ерундистее были.
В 1845 году они изданы книжкою. Отзыв Белинского. {1}
В 1846 г. я редактировал "Пантеон" и - со всем увлечением и азартом
городил в стихах и повестях ерундищу непроходимую. Но за то свою - не
кружка.
В 1847 году поэтому за первый свой честный труд, за "Антигону", я был
обруган Белинским {2} хуже всякого школьника.
Я уехал в Москву - и там нес азарт в "Городском листке" - но опять-таки
свой азарт - и был руган.
Вышла странная книга Гоголя, {3} и рука у меня не поднялась на странную
книгу, проповедовавшую, что "с словом надо обращаться честно".
Вышла моя статья в "Листке", и я был оплеван буквально [подлецом]
именем подлеца, Герценом и его кружком.
В 1848 и 1849 году я предпочел заниматься, пока можно было, в поте лица
- работой переводов в "Московских ведомостях". {4}
В 1850 году - послал, не надеясь, что она будет принята, - статью о
Фете. {5} Приняли. Я стал писать туда летопись московского театра. Не
надолго. Не переварилась.
Явился Островский и около него как центра - кружок, в котором нашлись
все мои, дотоле смутные верования. С 1851 по 1854 включительно - энергия
деятельности {6} - и ругань на меня неимоверная, до пены у рту. В эту же
эпоху писались известные стихотворения, {7} во всяком случае, замечательные
искренностью чувства.
"Москвитянин" падал от адской скупости редактора. {8} "Современник"
начал заискивать [меня] Островского - и как привесок - меня, думая, что
поладим. Факты. Наехали в Москву Дружинин и Панаев. Боткин (дотоле враг,
оттоле приятель) свел меня с ними.
С 1853 по 1856, разумеется урывками, переводился "Сон". {9} Летом 1856
года я _запродал_ его Дружинину за 450 р.
Летом же написана одна из серьезнейших статей моих - "Об искренности в
искусстве", в "Беседе". {10} Молчание.
Вдруг совсем неожиданно я явился в "Современнике" с прозвищем
"проницательнейшего из наших критиков".
В 1857 году выдался случай ехать за границу. Там я ничего не писал, а
только думал. Результатом думы были статьи "Русского слова" в 1859.
Возврат вообще был блистательный. Сейчас же готовились выдать патент на
звание обер-критика. Некрасов купил у меня разом 1) "Venezia la bella", 2)
"Паризину" Байрона и 3) "Сон" в его будущее издание Шекспира.
В мое отсутствие вышли только - 1) мои стихотворения лучшей,
москвитянинской эпохи жизни {11} - у Старчевского в "Сыне", 2) статьи о
критике в "Библиотеке" {12} (mention honorable {почетная награда (франц.).}
с готовым патентом на обер-критика) и "Сон".
При статьях "Русского слова" {13} - вот как: цензор Гончаров сам занес
мне первую, {14} с адмирациями. {15} При последующих - град насмешек
Добролюбова, {16} взрыв ослиного хохота в "Искре" {17} и проч.
Немало меня удивили потом братья Достоевские, Страхов, Аверкиев мнением
о них - и особенно Ильин, {18} катающий из них наизусть целые тирады.
А мысли-то мои прежние, москвитянинские - вообще все как-то получили
право гражданства.
В июле 1859 в отъезд графа Кушелева - я не позволил г. Хмельницкому
вымарать в моих статьях дорогие мне имена Хомякова, Киреевских, Аксаковых,
Погодина, Шевырева. Я был уволен от критики. Факт.
Негде было писать - стал писать в "Русском мире". {19} Не сошлись. У
Старчевского {20} не сошлись.
В 1860 году - я получил п
