Григорьев Сергей Тимофеевич - Тысяча Женихов И Невест
Сергей Тимофеевич ГРИГОРЬЕВ
ТЫСЯЧА ЖЕНИХОВ И НЕВЕСТ
Рассказ
________________________________________________________________
ОГЛАВЛЕНИЕ:
I. О том, как ловко дьячок вышел из затруднительного
положения, сделав кляксу и присыпав ее песком
II. О двух конвоирах, которые попали впросак,
обманутые большой сургучной печатью
________________________________________________________________
I. О том, как ловко дьячок вышел из затруднительного
положения, сделав кляксу и присыпав ее песком
- Согласно ли, князь, то, что мы собираемся делать, с достоинством
человека! - воскликнул молодой офицер в гвардейской форме, сопровождая по
нескончаемой анфиладе дворцовых покоев опекуна, одетого в придворный
мундир, расшитый золотом. Грудь опекуна опоясывала широкая орденская
лента, шпагу украшал бант из лиловой ленты, а сбоку висел в лентах большой
золоченый ключ. Панталоны опекуна - из белого сукна, по шву оторочены
золотыми позументами.
Опекун язвительно усмехнулся на замечание своего спутника,
приостановился и ответил:
- О чьем достоинстве вы говорите, мой друг?
- Я говорю, князь, о достоинстве ч е л о в е к а!..
- Ну да, но это л ю д и, - ответил опекун, поведя рукой в
направлении безмолвных людей, выстроенных длинным коридором вдоль покоев.
Справа стояли молодые люди, слева - девушки. И те и другие были юны,
они только что покинули забавы резвого детства. Казалось, что это был
маскарад, только без масок.
Вот кучер, в плисовой безрукавке и шляпе с павлиньим пером. Вот
ремесленник, с обвязанной узким ремешком головой, чтобы не мешали работе,
рассыпаясь, русые кудри. Дальше, сутулясь от привычной на голове ноши, -
уличный разносчик в белом фартуке и красном кушаке. Тут - испитой и
навеселе тощий ткач из фабричной светелки. Там - господский лакей или
казачок в сюртуке с золочеными пуговицами. Многие явились сюда
принарядясь, а иные были босы и в лохмотьях...
Не меньшее разнообразие открывалось в левой веренице девушек,
выстроенных лицом к молодым людям. Среди девушек можно было видеть
бледноликих прачек с набухшими руками, белошвеек с исколотыми пальцами,
огородниц в белых платочках и в сарафанах, с подоткнутыми по привычке
подолами, портних, одетых по последней модной картинке, служанок в
накрахмаленных широких ситцевых юбках, прядильщиц в платьях с узкими,
плотно застегнутыми у запястья рукавами...
Иные из девушек были так хорошо одеты, что, встретив ее на Кузнецком
мосту или в театре, вы ничем бы ее не отличили от барышни или от дочери
гильдейского купца.
Опекун со своим молодым спутником проходили по длинному ковру, между
двух рядов людей, провожаемые взглядами то угрюмой злобы, то веселой
насмешки, то робкой, заплаканной надежды, то затаенной гордости, то
открытой бесшабашной удали...
- Это л ю д и, - с нажимом повторил старик опекун.
- Люди? Но что же отличает людей от человека? - возразил молодой
офицер.
- А! - со вкусом причмокнул опекун. - Когда спрашивали у крепостных
про вашего покойного батюшку, что он за человек, то крепостные отвечали:
"Ч е л о в е к ничего, хороший, л ю д е й не обижает..." Отличие
явственное, не правда ли?..
- Князь, князь! Неужто я опоздал? Прошу меня извинить! - послышалось
позади.
- Нет, генерал, мы вас ждем... Позвольте вам представить - гвардии
капитан Друцкой, флигель-адъютант ее величества, назначен государыней
присутствовать при всех наших действиях... А это, друг мой, именно тот
ч е л о в е к, которому высочайше повелено устроить счастье этих людей.
- И устр
