Библиотека в кармане -русские авторы

         

Губер Борис - Новое И Жеребцы


БОРИС ГУБЕР
НОВОЕ И ЖЕРЕБЦЫ
Совхозу Карачарово
I. СОСЕДИ
Большак, столбовая дорога, тракт почтовый, - как ни кинь, а уж известно: главное
отличие - пыль, мягонькая, нежная, легче дыма. Рядом полосы мужичьи, рядом хлеб
золотой и зеленый, поля. А потом канет дорога в сосняк - хрупкими сухарями
затрещат под колесом прошлогодние шишки, из глубины лесной пахнет горячим,
смоляным духом, и столбы телеграфные утонут в оранжевой этой глубине, спрячут
промеж стволов одинаковых, себя и провода свои голубые - голубей депешного
бланка...
Россия, - леса, зарастающие вырубки, осока по логам... И опять хлеба, - бегут
хлеба неспешной рысью по ветру. Версты укладываются одна за другой, версты ведут
свой счет от железной дороги, где конец им не знает никто, но на двенадцатой -
знают все - осело село Новое. Мужики здесь живут небогато, и улица неказиста на
вид - корявые, не раз опиленные лозины, ребята, играющие в чижа, церковь в
ограде из дикого камня, а подле церкви - чайная и лавка под общей вывеской
"Парфен Растоскуев".
Сам Парфен Палч живет отдельно, поблизости; торговлю его по ночам караулит
работник Тишка, кривой на один глаз. Стройка у Парфена Палча - замечательная.
Особенно дом: крыша муммией накраснена, перед окнами палисад - петуньи пахнут
душистым мылом, - а на дверях, по городскому, медная дощечка и трескучий звонок
с надписью вокруг - Прошу повернуть... Очень приятно в такой фатере жить! Да
что, - смотреть на нее и то радостно: один ведь раз'единственный обшит
Растоскуевский дом тесом и расцвечен в сиреневый цвет, - дальше до самой реки
потянутся немудрые мужичьи избенки, крытые тлеющей дранью, и дворы, насквозь
проплатанные соломой.
Реки в тех местах неглубокие, ездить через них полагается вброд. И тут -
спустишься под горку на песчаный бережок, подстегнешь лошаденку свою кнутом или
по-просту концом вожжей - и готово, на другой стороне поместье дворян Мошкиных -
Жеребцы. Полегло оно на возгорьи - из села хорошо видны маковки деревьев и крыши
построек. А сблизи - тополя, стриженная еловая изгородь, тонкий лай собаченки...
Если едешь мимо, на миг просветится сквозь листву и хвою слинявший бок флигеля,
или темные срубы служб, - убогий сенной сарай положит через дорогу косую тень, а
под сараем закудахчет пухлая от жары курица... И усадьба останется позади.
2. ЖИТЬЕ ДВОРЯНСКОЕ
В поместьи проживает Анна Аполлоновна. Мужики зовут ее по разному - Таубихой,
Морковиной, барыней.
Были времена, когда в поместьи водили кровных английских лошадей, а газоны в
квадратном английском парке стригли под гребенку. Но это было давно - долгие
годы потом пропустовал огромный конный двор, только в двух денниках доживали
последние, пожилые жеребцы. Под конец отец Анны Аполлоновны, очень усатый и
решительный человек, продал ненужную постройку на слом - из нее окрестные
деревни выстроили в Новом церковь.
Газоны зарастали лопухом и одуванчиками, Анна Аполлоновна из девочки долговязой,
с пестрыми карпетками, выросла в невесту, вышла замуж за Ивана Ивановича Таубе.
Иван Иванович предпочитал, чтобы жена называла его Гансом, и ему очень не
нравилась странная кличка "Жеребцы". Умирая, он горько плакал, скорбя, что
хоронить его будет не пастор, а обыкновеннейший деревенский поп.
Времечко бежало не торопясь. Анна Аполлоновна не забывала заказывать в
положенные сроки панихиды, старела, растила сына Алешеньку... Все больше темнели
и косились на бок дряхлые амбары, конюшни, свинарники, - в парке к лопушнику
прибавилась крапива..





Содержание раздела