Губерман Игорь - Книга Странствий
Игорь ГУБЕРМАН
КНИГА СТРАНСТВИЙ
Очень короткое, но нужное начало
Вообще говоря, я хотел назвать эту книжку скромно и непритязательно -
"Опыты". Но вовремя вспомнил, что такое название уже было. И начертано на
трёхтомнике Монтеня, стоящем у меня на полке. А ещё мне было очень по душе
название известной книжки философа Бердяева - "Самопознание". Но тут
возникла закавыка несколько иная: у философа Бердяева явно имелось, что в
себе познавать, а у меня? Я заглянул вовнутрь себя и молча вышел. Но от
огорчения сообразил, что я ведь двигался по жизни, перемещаясь не только во
времени, но и в пространстве. Странствуя по миру, я довольно много
посмотрел - не менее, быть может, чем Дарвин, видавший виды. Так и родилось
название.
Внезапно очень захотелось написать что-нибудь вязкое, медлительное и
раздумчивое, с настырной искренностью рассказать о своих мелких душевных
шевелениях, вывернуть личность наизнанку и слегка её проветрить. Ибо давно
пора.
Мой путь по жизни приближается к концу. Душа моя чиста, как озеро,
забытое прогрессом. Я эту мысль уже зарифмовал когда-то, у меня такой
именно способ сохранять свои и чужие мысли. Я уже в возрасте, который в
некрологах именуется цветущим. В такие годы пишут умные и серьёзные книги,
но я ещё настолько не состарился. Хотя уже охотно ощущаю вечернее глотание
лекарств как исполнение супружеского долга. Ну, словом - грех не занести на
беззащитную бумагу все мои от жизни легкомысленные впечатления. И выпивка,
конечно, мне поможет. Многие пьют, чтобы забыться, а я - чтобы припомнить
неслучившееся. Как говорил Экклезиаст (цитирую по памяти) - есть время
таскать камни, а есть время пить пиво и рассказывать истории. Тем более,
живу я в Израиле, где и без того достаточно камней, ибо каждый приехавший
сюда скидывает камень с души. Это сказал, вернувшись из Вавилонского плена,
какой-то древний еврей своему столь же древнему собеседнику. Я этого,
правда, нигде не читал, но, вероятно, тот древний еврей просто не записал
свою мысль. И вообще, если вы в моей книге прочитаете: "как говорил
Филоктет в беседе с Фукидидом" - не используйте эти слова в научных трудах,
ибо летучие цитаты я обычно сочиняю сам. Однако же, я убеждён, что ежели в
учёной и серьёзной книге вдруг написано, что Эмпедокл сказал нечто
Филодендрону - то и это чушь собачья, ибо это сотню лет спустя сочинил
какой-то третий грек, чтоб именами усопших утвердить свою сомнительную
правоту. У меня, кстати, в блокноте понаписано полным-полно различных
мудрых мыслей, только возле каждой есть пометка, откуда она именно и чья. И
мог бы я спокойно зачеркнуть эти пометки и начинить свою книгу мудрыми
словами и идеями. Но я побаиваюсь подлинных чужих цитат, ибо опасно, если
книга умнее автора. Кроме того, по-настоящему глубокие мысли всегда
печальны и пессимистичны, а мне вовсе неохота утолщать жалобную книгу
человечества. Хотя с другой стороны, я где-то прочитал, что иметь на каждый
случай подходящую цитату - это наилучший способ мыслить самостоятельно.
Прямо не знаю, что лучше, - буду поступать по ситуации.
А вот действительно печальное в любых воспоминаниях - тот факт, что
многое никак не выскажешь. Я вот о чём, я поясню это простым примером.
Дочка моя Таня в возрасте лет четырёх влюбилась в незамысловатую пластинку
"Малютка-флейтист". Она слушала её целыми днями - как только пластинка
кончалась, она тут же ставила её с начала и опять изнемогала от блаженства.
Вскоре она выучила текст наизусть и занялась естествен
