Гуреев Максим - Остров Нартов
МАКСИМ ГУРЕЕВ
ОСТРОВ НАРТОВ
1. ПОРФИРЬЕВ
После окончания классов ученики окружили Порфирьева, чтобы отвести,
вернее сказать, насильно затащить его, столь выказывающего нежелание и
муку, и страдание болезни, в старый запущенный сад, расположенный на
холмах, и там накормить горькой жирной травой. Ученики будут разжимать
зубы Порфирьева специально припасенной для того палкой и заталкивать в
маленькую пещеру, нору, сочащиеся ядом листья и стебли.
- будут
с изумлением кричать они.
- Жри, жри давай!
Порфирьев тогда и умер, ибо уже не чувствовал себя совершенно.
Электрический звонок.
Электрический звонок обозначал, что классы закончены, и все ученики
могут беспрепятственно выйти в сумрачный коридор с высоким, теряющимся в
коричневых сводах и дыхательных инструментах балок и труб потолком.
Порфирьев засопел. Он начал топтаться на месте, уморительно выворачи-
вая изогнутые наизнанку ступни, срамно городиться, прятаться, часто
вздыхал. На Порфирьеве были одеты шерстяные, вытянутые на коленях штаны,
заправленные в резиновые, криво обрезанные чуть выше сизых, как мне ка-
залось, раздробленных щиколоток чоботы. Он путался в черном вытертом на
локтях свитере с гигантским зобообразным воротом, за который на уроках
физкультуры Порфирьеву вечно запихивали дохлятину. Она пахла. На голову
же Порфирьев всегда напяливал совершенно дурацкую киргизскую войлочную
шапку-башню с пришитыми к ней суровыми нитками кожаными ушами, видимо,
оторванными от мотоциклетного шлема старого образца. У Порфирьева был
гайморит, и родители заставляли его держать голову в тепле даже летом.
Вернее сказать, старый дед - отец отца - заставлял, с которым он жил на
Гидролизном.
Рассказывали, что раньше Порфирьев обитал с родителями где-то в Азии,
Казахстане, что ли? - на строительстве полигона, но после того, как ро-
дители развелись и мать ушла жить в другую семью, отец привез его к нам
в город.
Тогда же, по возвращении на полигон, отец Порфирьева подорвался в
бензовозе-цистерне с ракетным топливом и то ли погиб, то ли остался ин-
валидом.
Теперь, опустившись на корточки, Порфирьев вытягивал из рукавов сви-
тера манжеты фланелевой застиранной рубахи и, намотав на палец потеряв-
шие всякую крахмальную упругость клееные поручи, ковырялся ими в щелях
дощатого пола. Чесал затылок.
Порфирьева не любили.
Когда он впервые вошел в класс, то совершенно неожиданно поклонился
всем, вероятно, так его научил старорежимный дед, но при этом, смутив-
шись полностью, забыл снять свою, дурацкую, шапку. Войлочная башня по-
шатнулась, поехала и съехала ему на глаза. Казалось, что Порфирьев мгно-
венно ослеп. Столь же неожиданно, сколь и поклонился, он закричал от ис-
пуга - сказывалось напряжение.
Крупные капли пота проступили на его лице. Порфирьев двумя руками
схватил шапку и, стащив ее с головы, бросил на пол. Ага! Он оказался
выбрит !
Первым расхохотался косой татарин Газаров, по прозвищу Коха:
- Это что еще за урод?
Оттопыренные уши Порфирьева побагровели совершенно. Он принялся пол-
зать по полу, гоняя шапку между столов и расставленных здесь ног учени-
ков. Повинуясь веселию, ученики начали ударять крышками столов и кричать
- Я сидел неподвижно, чувствуя, что Порфирьев
приближается ко мне, следуя своими, лишь ему ведомыми путями. Так оно и
вышло. Он подполз к моей ноге и обнял ее.
Почему именно ко мне? Порфирьев весь трясся. Теперь было очень важно
показать остальным ученикам, что я не знаю, где Порфирьев находится сей-
час, более того
