Гуревич Георгий - Гиппина
Георгий Гуревич
Гиппина
Деточка, все мы немножко лошади,
каждый из нас по-своему лошадь.
В.Маяковский
1. ЛОШАДИ
Невероятная история эта произошла года три назад в областном городе
С... Головой за достоверность ее ручаться не могу, хотя Галя клялась, что
все было именно так, в точности. Алла, ее школьная подруга, сама была
участницей событий.
Самого же Забродина, к великому сожалению, я не сумел отыскать.
Адресное бюро выдало справку: "Выехал в неизвестном направлении".
Единственная надежда осталась: может, Забродину попадутся на глаза эти
строки, и он подтвердит истинность всей истории. Пока же ручаться нельзя.
Поэтому я и не называю место действия. Областной город С... Можете выбрать
по своему усмотрению.
Итак, о Забродине. О нем отзывались, как о хорошем человеке, вежливом,
молчаливом и застенчивом, очень застенчивом, болезненно застенчивом.
Оттого-то у Забродина не было друзей, даже приятелей не было, ибо по
принципу противоположности таких бессловесных выбирают в наперсники
любители разглагольствовать. Забродин же был человеком дельным,
многословия не любил. И семьи он не завел, жил одиноко в свои тридцать
лет.
- Тихий мужчина, - сказала о нем домохозяйка, румяная чернобровая
вдовушка. - Сидит и сидит, уткнувшись в книжку, как красная девица над
пяльцами. Много ли книг набрал, спрашиваете? Целый сундучок. Оставил,
когда уехал. Сказал, что адрес пришлет... Но не прислал, - заключила она
со вздохом.
Хозяйка принесла мне и групповую фотографию, забытую, а может, и
припрятанную на память, и указала с нежной почтительностью: "Вот они,
Петенька". Не заметить Забродина было нельзя. Он стоял в последнем ряду,
но голова его все равно торчала. "Петенька" вымахал на добрых 190
сантиметров, может, и на все двести.
- Тихий мужчина, - повторила хозяйка сокрушенно. - Непьющий, такой
деликатный, а у нас разобидели его, ох и разобидели!
Тихий и непьющий мужчина прибыл в С... по распределению. И поскольку
квартиру Институт Вакцины предоставить ему не мог, приезжего
откомандировали в районный филиал, километров за сорок от города, в пункт
сбора вакцины.
В пункте содержались лошади. Конюшню, собственно говоря, поручили
молодому фармакологу, дав в подчинение фельдшера и двух конюхов. А когда
они запивали, что случалось, молодому специалисту приходилось подменять
их, то есть конюшню подметать самолично, что называлось иносказательно
"играть в бильярд".
Сначала, как и полагается горожанину, Забродин различал только цвета:
лошади белые, черные, рыжие, коричневые. Потом разобрался в мастях, стал
говорить: вороные, гнедые, каурые, караковые, саврасые, пегие, буланые,
чубарые, в яблоках, с чулками и без чулок. Потом стал узнавать их по
силуэту и морде. И поскольку с каждой приходилось иметь дело, постепенно
знакомился с лошадиными характерами. Среди коней оказались покорные и
строптивые, работящие и ленивые, ласковые и угрюмые, тупые и понятливые...
Невыразительных, пожалуй, не было. Даже глуповатый Осел и тот был
выразителен со своей длинной шеей и долгими ногами - этакий акселерат,
смущенный своими размерами и неуклюжестью, - лошадиная пародия на самого
Забродина.
У каждого коня были свои особенности. Добродушный Поток, например, был
выпивохой. Другие кони пили в меру - ведро, два ведра от силы в самый
жаркий день. Поток выхлебывал восемь ведер. Можно представить себе, как
работали у него почки, сколько сил требовала уборка.
Кобылка Нецветущая была стройна, мила и нежна. К Забродину она
ласкалась,
