Гусаров Владимир Николаевич - Мой Папа Убил Михоэлса
Владимир Николаевич Гусаров
МОЙ ПАПА УБИЛ МИХОЭЛСА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРОЛОГ
В одиннадцать часов вечера - звонок. Пришел участковый Иван
Чернявский: "Откройте, у вас живет человек без прописки"... Пытаюсь
отговориться через дверь, потом открываю, участковый входит с дружинником.
За столом сидят два приятеля и жена, в соседней комнате спит бабка. У всех,
кроме меня и девяностолетней бабушки, требуют документы.
- У вас человек живет без прописки.
- Это моя жена. Вот заявление в загс, через три дня регистрация. Вам
остается извиниться, поздравить нас с законным браком и удалиться.
- Нет, пойдемте в отделение, у нее нет московской прописки.
- Значит, ей на вокзале нужно дожидаться торжественной минуты?
- Пусть дожидается в Киеве, по месту прописки...
После долгих препирательств мне выписывается повестка явиться назавтра
с объяснениями. В отделении - то же самое: Чернявский сует какие-то
параграфы, требует письменного объяснения, затем долго беседует с женой.
Жду час, два.
Входят два санитара, выворачивают карманы, зверски затягивают руки за
спиной, с ожесточением заталкивают в психовоз с красным крестом, хотя я не
сопротивляюсь ни словом, ни движением.
Пьяный татарин, загадочная девица, какая-то бабуся с надменным птичьим
ликом, выкрикивающая несуразности,- ни у кого руки не связаны, только у
меня.
Еле держащийся на ногах татарин сует мне в рот папироску, зажигает, я
прошу его ослабить веревку - очень больно рукам,- но санитар не разрешает.
Девица полна нежности ко мне: называет меня сыном, обнажает грудь и
придвигается ко мне, снимает с себя крестик и вешает мне на шею, хотя
связанный сынок годится ей в отцы, затем срывает с себя трусики и швыряет в
санитара. В конце концов и ей связывают руки, она кричит, матерится.
Помещают в 6-е отделение больницы Кащенко, дают какие-то пилюли и
проверяют рот. На обходах спрашивают о здоровье, и я не выдерживаю:
- Почему вы спрашиваете о здоровье? От кого вы слышали, что я болен?
От участкового? Родители и соседи не жалуются на мое здоровье! Как вам не
стыдно! Вы же гиппократову клятву давали!
Мне начинают колоть что-то страшное. От уколов сохнет во рту, дышать
нечем, все время хочется пить и спать. Не могу выйти на свидание - через
две минуты прощаюсь. Жена плачет, мечется, но меня продолжают колоть, чтобы
я учтиво отвечал на вопросы врача Владимира Михайловича.
Кончаются юбилейные торжества, посвященные 50-летию Октября, кончаются
и уколы. К декабрю меня выписывают.
На станции метро "Сокол" марширует с детским ружьишком тридцатилетний
дурачок Миша - высоко поднимая ноги и громко командуя. Я говорю жене:
- Я в больнице, а Миша здесь... Я занимаю его место...
О ГОМЕРЕ
Кроме дарования, Гомер превосходил меня тем, что "спорили пять городов
о рождении славном Гомера". Отвечая на вопрос о месте моего рождения, могу
назвать лишь три города - Царицын, Сталинград и Волгоград. Родился 15
сентября 1925 года. С пяти лет живу в Москве, в поселке Сокол, на улице
Чайковского, теперь Саврасова, дом 6, квартира 3, в почти отдельной
квартире с садиком и некрашеной калиткой. Гусаров Владимир Николаевич.
Русский, беспартийный, даже военнообязанный. На всякий случай пишу в
анкетах, что награжден двумя медалями, хотя они давно затерялись. Одну
получил за доблестный труд в Молотове (Перми), вторую за сокрушение
фашистской Германии. Далее Гомера я в своем рассказе касаться не буду, лишь
мимоходом упомяну Лопе де Вегу и Сергея Михалкова - дабы не угнетать
читателя слишком бол
