Гусев Валерий Борисович - Первое Дело
Валерий Борисович ГУСЕВ
ПЕРВОЕ ДЕЛО
Повесть
Видно, тому, кто первым назвал этот край Синеречьем, довелось редкое
счастье увидеть его с высоты птичьего полета. Старики уверяют, что так оно
и было: в давние годы поднялся над глухим раздольем простой деревенский
кузнец Савелий. Долгой слепой зимой, нетерпеливо меняя в затейливом светце
лучину за лучиной, ладил он большие крылья из "воронова пера", а по весне,
в самый разлив, велел мужикам вкатить на горку, которую с той поры и зовут
Савельевкой, пустую телегу с подвязанными оглоблями. С затаенным вздохом
перекрестивши чумазый лоб, положил кузнец на тележные борта доску, стал на
нее в рост, сложив по бокам руки, плотно вдетые в черные мягкие крылья,
свистнул заливисто - и помчалась телега, гремя и подпрыгивая, давя тяжелым
колесом первую траву, прямо к крутому обрыву, каким кончается над
затопленным лугом ровный скат горы.
Ахнули мужики, обомлели. И которые покрепче, которые не прижмурили
глаза в великом испуге, те видели: грянула телега на мокрый луг, взлетела
обломками вместе с солнечными брызгами к самому небу. И в последний миг
простой русский кузнец широко, рывком разбросил руки-крылья, блеснувшие
серебром в весеннем свете, взмыл, поднятый неведомой упругой силой, и
закружил по-над черным лесом. А мужики стояли, заслонясь от солнца
корявыми ладонями, и молча смотрели, как носится над ними черная бесшумная
тень, забирая все выше и выше.
Долго бы в тот день летал Савелий, да какой-то дремучий охотник,
выходя из лесу и увидав над собой невиданную птицу, сильно испугавшись,
сбил его каленой стрелой. Взмахивая торопливо одним крылом, кувыркаясь, с
треском врезался Савелий в верхушку черной ели, откуда бережно, с великим
трудом сняли его мужики. Вылезая из помятых крыльев, кузнец, округлив
глаза и морща губы, шептал: "Реки, братцы, кругом нас - синие-синие. Все
вокруг синевой разлилось. А в самую даль гляну - реки с небушком
сливаются, - в один - лазоревый - цвет идут".
Ошалевший охотник, повинившись, забрал Савелия в свою избу и усердно
отпаивал горячей медовухой. Оправившись, кузнец поверил в силу своих
крыльев и много раз еще поднимался к небу. Да, видать, живя у охотника,
пристрастился к вину и уж без доброй чарки крыльев своих не надевал и
как-то в сумерках налетел на колокольню. "Господь покарал", - вслед за
попом твердили мужики, а кто посмелее ворчал: "Вино кузнеца сгубило. Не
иначе". Оно и верно - народ в Синеречье хоть и не простой - головы
светлые, руки умелые, но и гулять не дурак: вся деревня завьется - не
остановишь. Многим, многим синереченцам вино крылья подрезало. Старики
говорят: испокон веку так велось...
Савелия схоронили, крылья его, чтоб ребятишкам соблазна не было,
сожгли, выпили за упокой "светлой души" и часто потом вспоминали:
"Реки-то, братцы, кругом нас - синие-синие..."
Глава 1
Андрею снилось детство. Будто спит он на сеновале, будто бьют сквозь
дырявую крышу косые лучи утреннего солнца и вот-вот захлопает крыльями
задиристый горластый петух, заорет негодующе и клюнет Андрея в голую
пятку, чтоб не залеживался. Но вместо этого петух, кося злым умным глазом,
подскочил к старому самовару, торопливо застучал твердым клювом в его
гулкий дырявый бок и заполошным голосом колхозного пастуха Силантьева,
стал быстро приговаривать: "Андрей Сергеевич! Сергеич! Вставай, беда на
дворе!"
Андрей открыл глаза, повернул голову к чуть светлевшему окошку, за
которым прыгало бледное лицо и метался тревожный крик.
Полгода назад он
