Дашков Андрей - Рыбка-Банаика Ловится Плохо
АНДРЕЙ ДАШКОВ
Homo Super
ИЛИ РЫБКА-БАНАИКА ЛОВИТСЯ ПЛОХО
(Из серии "Жизнь замечательных детей")
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЭКСТРЕМАЛЬНАЯ ПАРА
Судя по всему, мир был с грехом пополам запущенным механизмом, либо
часами, подсоединенными к адской машинке, либо просто стеной без верха и низа,
в которую время добавляло новые бесчисленные кирпичики, складывая дурацкую
башню, бессмысленную мозаику, видимую только со стороны (но кто обладал даром
"выходить из стены"?); в любом случае - как деталь, шестеренка или кирпич, -
Эдуард Пыляев плохо соответствовал замыслу. Вероятно, где-то там, наверху, его
проектировали с похмелья, папаша выполнил свою постельную работу без особого
вдохновения, душа слишком долго провалялась на складе в ожидании очередного
воплощения. В результате зубья шестеренки покрылись ржавчиной, деталь имела
изъян, кирпич получился неправильной формы - и Эдик чувствовал себя в этой
жизни крайне неуютно. Дня не доходило, чтобы он не нарвался на неприятности.
Его отличала удивительная способность наживать себе смертельных врагов. В
некоторых людях он возбуждал необъяснимую, но тонкую ненависть. Он никогда не
умел вовремя уйти в сторону, дабы избежать бессмысленного конфликта. Мир
старательно царапал его острыми краями и щедро раздавал пинки под зад. Эдику
пришлось продираться сквозь толпы враждебно настроенных статистов, ожидать по
ночам надвигающегося краха и отчаянно дергаться в светлое время суток, чтобы
защитить свою жизнь и микроскопическое достоинство.
Он был одним из неудачников, обреченных на медленное и болезненное
вымирание. Ему не везло ни в мелочах, ни по крупному. Если он сворачивал за
угол, можно было с уверенностью утверждать, что там расположились менты -
достаточно тупоголовые, чтобы не понять, кто есть кто, - и полночь он встречал
в предвариловке. На него частенько "наезжали" в барах, вагонах метро, парках,
непременно на базаре и с почти стопроцентной вероятностью - после одиннадцати
вечера на любой пустынной улице. В начальники ему всегда доставались редкостные
болваны без чувства юмора, и надо было следить за собой, чтобы в шутку не
назвать отверстие дыркой. Хорошо, что на самолете он летал всего один раз. При
заходе на посадку "двести четвертый" не мог выпустить шасси, и Пыляев
проболтался в воздухе лишних двадцать восемь минут до устранения неисправности
- двадцать восемь самых долгих минут в его жизни. С тех пор Эдика вряд ли
удалось бы затащить в аэропорт - даже на бесплатный рейс до Гонолулу с
гарантированно приятными последствиями (хула-хула, вилла на Мауи, серфинг,
орхидеи в лунном свете, томно стонущие гавайские гитары, девочки, не ведающие
стыда и не воспринявшие всерьез концепцию греха).
Эдик был податлив, как дохлая медуза. Легчайшие сквозняки нарушали его
неустойчивое равновесие и сдували карточные домики, возводимые им без
фундамента. Потом он задумался над словами, напечатанными в одной толстой
книге, и бросил это бессмысленное занятие - строить на песке.
До тридцати пяти он работал "инженегром" в "Тепловых сетях". Не потому,
что нравилось, а чтобы не сдохнуть с голоду. Потом вдруг начал пописывать
книжонки. Детективы для дефективных. Не самый худший способ зарабатывать
деньги. Но больше денег - больше проблем... Как выяснилось позже, его
неприятности только начинались.
Он не сумел бы манипулировать ни одним человеком из своего окружения. Он
не мог управлять даже самим собой, и центробежные силы превращали его
раздробленную личность в совокупность бессильных тен
