Дашков Андрей - Стервятник
Андрей ДАШКОВ
СТЕРВЯТНИК
В этом мире на каждом шагу - западня.
Я по собственной воле не прожил и дня.
Омар Хайям
В чем мы безвинны, в чем
Мы виноваты? Все на свете смертны,
Все жертвы под мечом.
Марианна Мур
ПРОЛОГ
Это история об одном авантюристе, не сумевшем отказаться от
сделанного ему настойчивого предложения, и о том, как далеко он зашел. Он
совершил в высшей степени необыкновенное путешествие, приносил
сомнительное добро и беспричинное зло, убедился в мимолетности
удовольствий и безграничности страданий, понял, как трудно выжить и как
легко умереть, а в результате получил пищу для размышлений о превратностях
судьбы, которые кажутся случайными, о пустом слове "свобода", а также о
роковых последствиях некоторых поступков, в частности, о том, как вредно
заниматься любовью темной ночью на могильной плите.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОВАЛИВШИЕСЯ В МОГИЛУ
1. СТЕРВЯТНИК И ЗМЕЯ
Была седьмая ночь десятого месяца года 1994 от Рождества Господнего.
Одна из тех ночей, когда нечисть и безумная природа объединяются, чтобы
досадить слабым и заблудившимся в поисках приюта...
Рваные тяжелые тучи проносились низко над землей, словно гигантские
твари, неожиданные и угрожающие. Иногда с них срывался ледяной дождь,
струи которого были готовы отхлестать каждого, кто не спрятался или не был
как следует защищен. Ветер бился и стонал в темных кронах, обламывая
ветви, разрушая гнезда, выпивая остатки тепла из трепещущих птичьих тел.
Не был виден даже Глаз Дьявола, хотя обычно положение его желтого зрачка
угадывалось в небесах сквозь самые плотные облака.
Духи ветра яростно нападали на старинный дом семьи Ганглети, но не
могли поколебать его толстых, поросших мхом стен. Все, что им оставалось,
- это выть в дымоходах, трясти дубовые ставни и метаться по двору, нося за
собою траурный шлейф из почерневших листьев и пепла.
Однако Слот Люгер, по прозвищу Белый Стервятник, почти не замечал
дурной погоды. Вернее, она даже придавала его приключению некий
драматический оттенок.
Он лежал в постели одной из красивейших и влиятельнейших женщин
королевства Валидия, госпожи Геллы Ганглети, и, предавшись расслаблению
после бурных ласк, размышлял о природе распутства... Трижды любовники
поднимались к вершинам наслаждения, но теперь Люгеру хотелось уйти.
Единственное, что его останавливало, - буря, разыгравшаяся в ночи. А ведь
он собирался покинуть Геллу в теле стервятника.
Здесь, в самой середине каменной башни, непогода давала знать о себе
лишь завываниями ветра за окнами и приглушенным шумом дождя. В лиловой
спальне Ганглети тихо потрескивали дрова в камине и колыхались от
сквозняка сумрачные гобелены на стенах, оживляя уродливых героев, навеки
забытых всеми.
Люгер не любил женщину, лежавшую рядом. Ее прохладное бедро касалось
его бедра, но он думал о Сегейле, прислуге из трактира "Кровь вепря", и о
том, как случайны капризы хозяйки жизни, именуемой судьбой.
Сегейла, по мнению Люгера, не уступала Гелле Ганглети в красоте и
очаровании и он хорошо представлял себе, насколько ярко мог расцвести этот
цветок в соответствующем окружении, однако же Сегейла получила в удел
совсем иную жизнь. Сердце Люгера принадлежало служанке, но он был слишком
знатен и слишком беден, чтобы открыто помогать ей. Однако он не терял
самоуверенности и всерьез надеялся когда-нибудь поправить свои дела. На
мнение других ему было наплевать, к Сегейле он испытывал самые нежные
чувства, при этом хорошо знал собственное непостоянство и не собирался ни
в чем
