Дмитрук Андрей - Наследники
Андрей Дмитрук
Наследники
Недавно я впервые в жизни обратился к психиатру.
Чувство, охватившее меня при входе в его кабинет, нисколько не
напоминало ту щемящую тревогу, которой обычно полны приемные врачей.
Наоборот, мне захотелось поскорее окунуться в зеленый свет больших
папоротников, что так уютно сомкнулись над глубокими креслами. И сам врач,
восседающий в своем светлом тропическом уголке - великий Валентин
Вишневский, - казался удивительно "своим парнем". Молодой, с мягкими
нервными глазами на худом носатом лице, с нежной и длинной мальчишеской
шеей, выступающей из открытого ворота белой рубахи, - неужели ему ведомы
шахты человеческой души? Назвать бы его не доктором, а просто Валиком, да
пригласить в мою гасиенду пить чай на веранде и слушать ночной концерт
леса...
- Здравствуйте, вы, наверное, Иржи Михович?
- Да, доктор.
- Зовите меня просто Валик... Что вы стоите? Хотите лимонаду?
Астро-кола?
- Если вы уж так любезны, рюмочку коньяку.
- С удовольствием.
Он поставил на стол две старинные рюмки из хрупкого стекла.
- Двенадцатилетний... Ну, выкладывайте, Иржи. Как говорится, каким
ветром вас занесло в мою келью?
Я прекрасно понимал, что вся эта увертюра преследует одну цель:
заставить пациента довериться, погасить его болезненную настороженность.
Но следует отдать справедливость - увертюру играл мастер. Разве можно
передать на бумаге полурадостные, полувиноватые улыбочки Вишневского, его
дружеские, ласковые манеры, его чуть звенящий голос, одинаково далекий и
от заискивания и от фамильярности?
Однако я и не собирался ничего скрывать.
- Не сочтите за обиду. Валик, но... я не тот, за кого вы меня приняли.
Да, я старший пилот в группе Пятой координаты и потому уже много лет
болтаюсь в пустоте. Мы очень редко видим даже станции внешнего пояса, не
говоря уже о населенных планетах. Сами знаете, наши опыты... И все-таки я
вопреки вашим ожиданиям не гоняюсь за космическими призраками, не боюсь
одиночества в корабле и спокойно возвращаюсь из самых трудных рейсов. Мне
тридцать два года, я идеально здоров, моя генетическая линия чиста, как
луч света, - ни одного угнетенного комплекса на двадцать поколений
предков. Да... Вы знаете, наверное, эти дальние пращуры оставили мне
необъяснимую любовь к лесу. Когда мой корабль опускается на лесистую
планету, меня охватывает шальная радость. Лес - самое прекрасное, что
создала природа. Горы круты и неприступны. В степях печет солнце, гуляют
дожди и грозы. Море только и ждет, как бы тебя проглотить. А лес... Я
невольно говорю сейчас категориями древних. Пытаюсь понять, откуда это во
мне, родившемся за пятьдесят парсеков от ближайшего дерева... Извините.
- Ничего, продолжайте.
- Да, конечно, вы суммируете наблюдения... Короче говоря, у меня есть
маленький домик на Земле в одном из лесных заповедников Северной Америки.
Кругом чудесный сосновый бор... Знаю, что многие мои друзья облюбовали для
отдыха атоллы в Тихом океане, пальмовые рощи Инда, прерии Техаса и
Гималайские кряжи, но я не мог иначе... Вы когда-нибудь видели сосну?
- Тут у нас есть сосны.
- Очень хорошо. Я назвал свое жилище гасиендой святого Георгия... Сам
дом построен из настоящих сосновых досок, сбитых деревянными же клиньями.
Недавно я получил отпуск и, разумеется, полетел к себе, в прекрасный
сентябрьский Орегон... Вообразите себе: веранда, вечер, мошкара под
колпаком настольной лампы, чашка черного кофе... Наверху, в вершинах,
бормочет ветер, а под стволами тихо, тепло, темно. Лету
