Дружников Юрий - Летописец Брайтон-Бич (Воспоминания О Сергее Довлатове)
Юрий Дружников
Летописец Брайтон-бич (Воспоминания о Сергее Довлатове)
Так получилось, что мы не общались на нашей первой родине. Не
перекрестились пути ни в общей компании, ни в редакции. Сергей Довлатов жил,
как известно, в Питере, а я москвич. Но он служил в молодости редактором в
журнале, а я в этом журнале печатался. Должны были видеться, но ни разу не
встретились.
Однако, как впоследствии выяснилось, мы хорошо знали друг о друге даже
такие личные подробности, которые и с близкими друзьями обсуждают не всегда.
Отгадка состояла в том, что в его доме и в моем доме (а дома были
гостеприимные) бывал один и тот же московский стукач. Выяснили мы это уже в
эмиграции, по взаимному согласию решив, несмотря на разгул гласности, имя не
называть. Человек этот обратился не ко мне, а к Довлатову с просьбой
прислать ему приглашение в Америку. Сделал он это не потому, что Довлатов
здесь жил давно, а я недавно. Думаю, что потенциальный гость предпочел того,
кто лучше умел прощать.
Тяжело писать подробные воспоминания о человеке, о коллеге, о писателе,
с которым, кажется, совсем недавно долго и обо всем разом разговаривал по
телефону, о чем-то договаривался, что-то с ним планировал вместе сделать, а
теперь сознаешь, что голос его можно услышать только в записи на пленку, да
и то, так сказать, официальную, студийную.
Впрочем, может, литературоведы без погон получали деньги не зря, и
где-нибудь в подвале Чека голос Довлатова хранится и когда-нибудь отзовется.
Знать бы, быть бы умнее, надо было засовывать при встрече ему в карман
магнитофон и записывать его здесь, в Америке, в застолье. Ну, да что
теперь...
А все ж какие-то вехи вспоминаются.
Вена, декабрь 1987. Международная конференция писателей, о которой в
1990 году в издательстве "Дюк Юнивесити Пресс" вышла объемистая книга на
английском "Литература в изгнании" под редакцией профессора Джона Гледа.
Я только что выехал -- после десяти лет конфликтного существования, еще
не соображая толком, как жить, еще не отстранившись от старого, с которым
покончено. Друзья, знакомые, коллеги реагировали по-разному.
Александр Зиновьев, узнав, что у меня есть приглашения в три
американских университета, твердо заявил: "Ехать надо туда, где есть
работа". Георгий Владимов горьковато говорил, что для него проблемы языка
нет -- немецкого он не знает и живет с одним русским. Владимир Войнович
делился собственным опытом, который был поучителен. С Раисой и Львом
Копелевыми вспоминали пережитое в Москве. Один коллега просто прилетел и
вручил немного денег, чтобы поддержать. Вот тут-то мы увиделись впервые со
старым знакомым Довлатовым и несколько дней провели вместе.
Я новичок, он уже западный старожил. Он не советовал, не вспоминал.
Денег у него не было. Он шутил, и от этого становилось легче. Перечитываю
сейчас в книге его и свое выступления. В моем -- неостывшая обида и скепсис.
В довлатовском говорится о том, что произойдет с русской литературой в
последующее время: агония литературы советской, признание (хотя и с
увертками) литературы, созданной эмигрантами. Сейчас об этом горы написаны,
а тогда было еще не до этого, но он одним из первых об этом заговорил.
Предвидение Довлатова, как видим, сбывается.
Лето 1988, студия радио "Свобода", Нью-Йорк.
Работаю на "Свободе" все лето, в частности, начитываю главу за главой
свою только что вышедшую в Лондоне книгу "Вознесение Павлика Морозова".
Делаю и передачи. Тексты пишу заранее, переделываю по многу раз. Смотрю, как
сво
