Библиотека в кармане -русские авторы

         

Дубов Игорь - Погружение В Страдник


Игорь ДУБОВ
ПОГРУЖЕНИЕ В СТРАДНИК
Свирь осторожно закрыл дверь, привалился плечом к косяку и
прислушался. Князь пока еще не вернулся со свадьбы в доме боярина
Салтыкова, дворовые давно уже спали, и все бы ничего, когда б не бабка
Акулина. За каким чертом он ей понадобился, Свирь так и не понял. Однако
бабка почти час искала его, бегала по дому, визгливо крича: «Савка! Савка!
Куды пропал?!» Дотошная старуха, обшарив все чуланы, лазила по подклетям,
несколько раз засовывалась на конюшню и даже спустилась в мшаник.
Впрочем, главное было не в этом, а в том, что траектория поисков
бабки пересеклась с линией жизни Федора. Только что добравшийся до Кулишек
Свирь с ужасом смотрел, как неугомонная старуха расспрашивает стольника,
не видал ли он Савку. В принципе в доме уже привыкли к частым отлучкам
нелюдимого горбуна, и бабка, беззлобно выругавшись, завалилась спать. Но
для ненавидевшего его Федора это был повод.
Пошатываясь, Свирь добрел до лавки и, присев, сразу обмяк, свесив
голову. Муторная одурь усталости гнула его, расползалась под черепом,
гулом отдавалась в распухших ногах. Не упусти он Сивого с Обмылком, все
было бы иначе. Тяжко далась ему вынужденная постановка камер на завтрашнем
их маршруте.
Стараясь не цепляться горбом за плохо оструганный тес стены, Свирь
ждал, когда исчезнут цветные пятна под веками и рассосется тяжесть в
желудке. Больше всего хотелось лечь. Прямо сейчас, как есть, не
раздеваясь, хотя бы на минутку. Однако он знал, что ложиться нельзя. Надо
немного посидеть, и это пройдет. Это пройдет, только нельзя ложиться.
Потому что, если лечь, потом уже ни за что не встанешь.
«Ну надо же так! — думал он. — Вчера из-за Бакая я не стал брать
слепых в «Лупихе», отложил на завтра. И что же? Где оно, это твое
«завтра»?! Теперь, когда благодаря Акулине ушел Сивый, завтра придется
работать с ним — потому что он важнее. Получилась накладка, и сотворил ее
ты сам, своими руками. Можно, конечно, оправдываться, говорить, что ты
хотел как лучше, что думал взять их через день, когда они снова окажутся в
этом кабаке, потому что только за столом работает «Волчок», а «Волчок» —
самый надежный из всех тестов, даже надежнее «фокуса», особенно если идет
в паре с «Монетой». Можно даже добавить, что ты действовал по инструкции
Малыша! Какая ерунда! Ты обязан был заложиться на все самые неожиданные
повороты. При чем тут Малыш! В «Лупихе» сидел Бакай? Значит, брал бы
слепых на «Фокус» на подходе к кабаку. А потом отработал бы еще и «Волчок»
с «Монетой». Но ты решил не суетиться. И вот тебе результат. Как теперь
быть с этими слепыми?»
Свирь ощутил, как стеснилось сердце, и глубоко вздохнул. Он всегда
чувствовал себя отвратительно, когда допускал ошибку. Иногда, очень редко,
у него выпадали такие дни, и тогда накопившаяся усталость, срывая
ограничители, взрывалась внутри, а к вечеру наваливалось отчаяние,
скручивало, давило, вытягивало между ключиц душу. Почему-то это совпадало
чаще всего с серыми, однообразно невыразительными днями, и от этого
становилось еще хуже, но винить во всем случившемся, кроме себя, было
некого и драться тоже не с кем.
«И будеши осязаяй в полудни, якоже осязает слепый во тьме. И не
исправить путей твоих. И будеши тогда обидим и расхищаем во вся дни, и не
будет помогаяй тебе, — вспомнил Свирь. — Замкну петлю, — с горечью думал
он. — Замкну петлю и начну все сначала. Конечно, глупо так рисковать,
когда другой может без всякого риска повторить твой путь. Но иначе я
просто не





Содержание раздела