Елисеев Никита - Судьба Драконов В Послевоенной Галактике
Никита Елисеев.
Судьба драконов в послевоенной галактике
Фантастический роман
* Часть первая. "Отпетые" *
Глава первая. Скандал в благородном семействе
Стена почти развалилась. Камни превращались в труху, становились землею. Развалины стены заросли травою, кое-где выросли, выстрелили вверх тонкими гибкими стволами кусты и молодые деревья.
Летом весело было смотреть на зеленеющую, уже не прямую, волнистую, прерывистую линию стены. Стена стала человечнее, округлее и одновременно природнее.
В безжалостности прямой линии, в ее бесконечности есть что-то противное натуре человеческой, хотя прямая линия - создание, измышление человечьего разума, а не природных сил. Человеку страшно на бесконечной прямой так же, как и в замкнутом бесконечном круге...
...Я легко перемахнул через осевшую стену и пошел по пояс в высокой траве, порою срывая травяные метелки или сшибая головки репейников. Потом я выбрался на прогалинку, где трава была не так высока и густа, где было сухо и солнечно, уселся на прогретую солнцем землю и стал ждать.
Мэлори долго не шла. На нее это было похоже, но так она еще не запаздывала ни разу. Я лег на спину и стал смотреть в небо.
Мне, распластанному, раскинувшему руки крестообразно, приемлещему в себя тепло лета, отсюда, снизу, были видны пики трав, вонзающиеся в самое небо, и то, как по одному из стеблей туда же, к истаивающему в небе белому плоскому облаку ползет жук.
- Джек, - услышал я голос Мэлори и повернул голову...
------------------------------------------------------
- А ты не боишься?
- Чего?
- Ну, ты вот ходишь сюда, ну, не боишься?
Голова Мэлори лежала на моей руке, она смотрела на меня широко открытыми, немного удивленными глазами. За этот взгляд я готов был приходить сюда, хотя бы здесь высились настоящие стены, а не эти развалюхи.
- Боюсь, - честно ответил я, - немного боюсь. Но совсем немного...
- Да... Сейчас не так страшно. Воспитательница говорила, что скоро вообще такие заведения отменят...
- Ты верь ей больше... Мне еще отец втюхивал, что, мол, временная мера, а ему...
И тут я осекся. Надо ж было ляпнуть. Про отца и про то, что не отменят эти самые... "инкубаторы".
Искоса я глянул на Мэлори. Но она нимало не испугалась и не обиделась, не расстроилась. Мэлори продолжила:
- А ему дед, да?
Я смешался.
- Дда, - неуверенно выговорил я.
Мэлори прыснула, потом уселась и с удовольствием потянулась.
- Ох, и дурацкий у тебя был вид, когда ты свое "дда" тянул.
Она засмеялась и легонько пихнула меня в бок:
- Кавалер! Рыцарь! Первый пункт устава: "Встречаясь с девушками из орфеанумов, не напоминайте им об их долге.
Это может повергнуть их в депрессивное состояние. Беседуя с девушками из орфеанумов, старайтесь избегать упоминаний о семейных отношениях".
Я тоже уселся, зло сказал:
- Гуманисты... Сволочи... Не напоминайте.
Мэлори склонила голову набок и весело спросила:
- Интересно, а что ты предлагаешь: "Встречаясь с девушками из орфеанума, поинтересуйтесь, кто их родители, затем расскажите о своих", - так надо написать? Или вот еще: "Беседуя с девушками из орфеанумов, обязательно посетуйте на ожидающую их печальную участь", - так? Да?
Она говорила это без обиды и раздражения. Подкалывала. Я подтянул колени к подбородку, уткнулся в них лицом и пробормотал:
- Я тебя не отдам...
- Что? - изумилась Мэлори. - Что, что? Ой, глядите на него...Ой, "отпетый" из "отпетых". Ну, я помру. Не отдаст.
И Мэлори залилась своим звонким заливистым смехом.
Я недовольно посмотрел на нее.
- Не понимаю, как т
