Еремеев Макс - Fynjy Gfksx
Max Eremeev
Fynjy Gfksx
То ли - неумная мистификация светотени, то ли - чья-то пьяная выходка,
но в субботу вечером, проходя мимо "Вахты", он, оглянувшись на Турандот,
распятую в своем злато-электрическом великолепии, остановился, пошевелил
усами, ловя ветер, и подумал почему-то по-французски: "Deja vu!"
Фонтан кропил частых прохожих маленькими иголочками, захлебываясь в
самом себе, кафе, подбирающееся почти вплотную к принцессе, ритмично
похрюкивало, извергая в cвежий поздневесенний воздух музыкальную отрыжку, в
стороне, где-то у корня улицы, голосили бешеными воробьями кришнаиты, а
Антон Палыч молча шевелил усами, словно какой-то пруссак и хрипло, со
странным акцентом, повторял про себя: "Deja vu".
Вечер был совершенно незнакомый, чуть смугловатый, с едва наметившимися
подглазными мешочками, солнце светило совершенно на особый лад и даже
садилось как-то необычно - свечой падало в горизонт, цепляясь по дороге за
крыши - и все казалось новеньким, неношенным, так что не было решительно
никакой причины для этого престранного французского явления.
Антон Палыч огляделся, силясь ухватиться хоть за одно проплывающее мимо
лицо, узнать его, громко и радостно вскрикнуть подбитой птицей, подбежать
обниматься, угостить парой пива: в общем, обнаружить в окружающей
реальности что-нибудь хоть чуть родное и знакомое, свалив на его
присутствие гадкий флэшбэк.
Оказалось, что половину прохожих Антон Палыч явно видел впервые, а
другая половина проносилась мимо с такой скоростью, что невозможно было
отследить их личностей.
Зазлобившись, Антон Палыч зыркнул красным глазом на Турандот и густо
плюнул в фонтан, к удовольствию проплывающей мимо стайки малолетних
библиофагов. Сорвав апплодисмент, А.П. нарочито безразлично продефилировал
вкруг водяной отдушины и, раскланявшись, поковылял дальше - к основанию
Арбата, стараясь шаркающей, медленной походкой задавить французсщину,
растереть по нагретой брусчатке, чтобы затем соскоблить, собрать в пакет и
скормить какой-нибудь лошади.
По правую его руку медленно стекало с веток время, по левую - сверкали
железнодорожным хромом бывшие "Бублики". Миновав антикварную лавку, он взял
чуть вправо и купил горячего глинтвейну в пластмассовом стаканчинке.
"Что-то будет!" - подумалось ему. - "Quel que chose va passer!"
Hаблюдая за сморщенной старухой с позвякивающей матерчатой сумкой в
руках, верной сукой глядящей на двух коротко стриженых субъектов, лениво
потягивающих пиво, опершись на деревянные перила, ограждающие питейное от
остального мира, Антон Палыч вылакал стремительно остывающее вино,
захлебываясь бритвенно острыми запахами специй, и, порывшись в поджаром
бумажнике, взял второй стакан.
Почти стемнело. Мигнув белесо-желтым глазом, ожил близстоящий фонарь.
Воздух становился прохладен и наполнен вечерними звуками.
Антон Палыч прислушался и почувствовал в себе все усиливающуюся
вибрацию, эхо, хрипло твердящее: ":ja vu: a vu: vu: u-u-u:" "У-у-у-у-у!" -
взвыло где-то севернее. - "У-а-у-а-у-а-у-а!"
Дрожащей рукой он поднес ко рту стакан и сделал короткий, быстрый
глоток. Вино обожгло, встало в горле огневым комом.
Закашлявшись, Антон Палыч неловко дернул рукой, и ровно половина
содержимого стакана выплеснулась в неглубокую лужу, расположившуюся прямо
под перилами.
Еле отдышавшийся А.П. заглянул в это окно в мостовой и увидел, что вино
золотисто-бензиновой пленкой растеклось по поверхности воды, образовав
собой нечто вроде черепа, в каждой глазнице которого было по уютно
