Ефремов Иван - Лезвие Бритвы
Иван Ефремов.
Лезвие бритвы
ПРОЛОГ
Все быстрее нарастает познание в современном мире. Обрисовывается
точнейшая взаимосвязь, обусловленность кажущихся различными явлений
мира и жизни. Всеобщее переплетение отдаленных случайностей,
вырастающее в необходимость, то есть в законы природы, пожалуй, самое
важное прозрение современного человека.
И в человеческом существовании незаметные совпадения, давно
наметившиеся сцепления обстоятельств, тонкие нити, соединяющие те или
другие случайности, вырастают в накрепко спаянную логическую цепь,
влекущую за собой попавшие в ее орбиту человеческие жизни. Мы, не зная
достаточно глубоко причинную связь, не понимая истинных мотивов,
называем это судьбой.
Если проследить всю цепь, а затем распутать начальные ее нити,
можно прийти к некоему отправному моменту, послужившему как бы
спусковым крючком или замыкающей кнопкой. Отсюда начинается долгий ряд
событий, неизбежно долженствующих сблизить совершенно чужих людей,
живущих в разных местах нашей планеты, и заставить их действовать
совместно, враждуя или дружа, любя или ненавидя, в общих исканиях
одной и той же цели.
5 марта 1916 года в Петрограде, на Морской, открылась выставка
известного художника и ювелира, собирателя самоцветных сокровищ Урала
Алексея Козьмича Денисова-Уральского.
Еще внизу, в гардеробной, где суетились, угодливо кланяясь,
слуги, веяло слабым ароматом французских духов и проплывали, шелестя
тугими платьями, дамы, можно было заключить, что выставка пользуется
успехом. "Речь" и "Петроградские ведомости" одобрили "патриотическое
художество", посещение выставки стало считаться в столичном "свете"
тоже патриотичным.
Низкие залы казались пустоватыми и неуютными в тусклом свете
пасмурного петроградского дня. В центре каждой комнаты стояли одна-две
стеклянные витрины с небольшими скульптурными группами, вырезанными из
лучших уральских самоцветов. Камни излучали собственный свет,
независимый от капризов погоды и темноты человеческого жилья.
Худощавый молодой инженер в парадном сюртуке так глубоко
задумался у одной из витрин, что только прикосновение к плечу
заставило его обернуться, встретить приветливой улыбкой крупного
человека с острой бородкой, щегольски одетого.
- Ивернев, - зову, Максимильян Федорович, - зову, не откликается.
Горняцкое сердце взыграло от каменьев? И где это Алексей Козьмич такие
откапывает?
- Собирались сотней людей и десятками лет, - возразил инженер на
последний вопрос. - Хороши, в самом деле... Но вот я стоял и думал...
- Ага! Не стоило такие камни и такое умение на пустяки тратить!
Молодой инженер встрепенулся.
- Как вы правы, Эдуард Эдуардович! Да пойдемте посмотрим еще раз.
Они обошли выставку, ненадолго задержавшись у каждой из
скульптурных групп-миниатюр, как назвал их сам художник. Белый медведь
из лунного камня, редкого по красоте, сидел на льдине из селенита, как
бы защищая трехцветное знамя из ляпис-лазури, красной яшмы и мрамора,
а аметистовые волны плескались у края льдов. Две свиньи с
человеческими лицами из розового орлеца на подставке из
бархатно-зеленого оникса - император Австро-Венгрии Франц Иосиф и
султан турецкий Абдул Гамид - везли телегу с вороном из черного шерла,
в немецкой каске с острой пикой. У ворона были знаменитые усы
Вильгельма Второго - торчком вверх.
Дальше британский лев золотисто-желтого кошачьего глаза; стройная
фигурка девушки - Франции, исполненная из удивительно подобранных
оттенков амазонита и яшмы; государственный русский ор
