Житков Борис Степанович - Тихон Матвеич
Борис Степанович Житков
Тихон Матвеич
Это было в царское время на грузовом пароходе. Он ходил на Дальний
Восток. И все это началось с порта Коломбо, на острове Цейлоне. Это
английская колония, а туземное население - сингалезы. Они шоколадного цвета,
и мужчины здорово похожи на цыган.
И вот на пароход приходят два сингалеза. Один высокий и статный, другой
- пониже, широкий, на редкость крепко сшитый человек. Он-то и говорил,
высокий больше молчал. Можно было понять, что он говорит про зверей. Он
говорил на ломаном английском языке. Его обступили машинисты. Кто-то грубо
спросил, где у него левый глаз. Левого глаза, действительно, не было. Он
сказал, что глаз ему выбил тигр.
Они с братом охотники. Ловят зверей живьем и продают в зверинцы. Тигр
прыгнул, брат должен был поднять сетку.
- В один миг тигр лапами попадает в нее, а вот ему приходится в это
время тигру в пасть засунуть руку. В руке бамбуковая палочка, и если сжать
ее в кулаке, то с обеих сторон выскакивают короткие ножики и так остаются
торчать. Они вонзаются в язык и небо, - сингалез пальцами стал показывать у
себя во рту, как становится палочка. - Но если нажать раньше, - палочка не
влезет в пасть. А если поставить криво, - пропало все, но уже если удалось,
- тигр от боли забывает все. Он лапами хочет выскрести палочку из пасти,
лапы путаются в сетке, но тут не зевай: охотники подкуривают его снотворной
отравой. Он засыпает, замирает. С ним можно делать что угодно. Они вынимают
палку.
- Заливает! Калоши заливает! - сказал Храмцов, старший машинист. Он был
атлет и франт. Он франтил мускулатурой и ходил в одной сетке на голом теле,
а усики закручивал в острые стрелки. И он мигнул сингалезу нахально и
помахал перед носом пальцем. Сингалез показал на груди шрамы. Они как белые
восклицательные знаки шли от ключицы вкось к животу. Сингалез был до пояса
голый, но казалось, что он в коричневой фуфайке и его закапали штукатуркой.
- Это вот брат не успел, на один всего миг опоздал поднять сетку - и
тигр задел его лапой, но зато брат успел выстрелить.
- Сказки! Расскажи еще, как летающих медведей ловил, - говорил Храмцов.
Он сделал шагов пять по палубе, но снова вернулся. Сингалез уже говорил про
обезьян. Он говорил про оранга. Ловить ездили на остров Борнео. Говорил, что
если оранга встретить в лесу и нет ружья, то не стоит пытаться бороться:
захочет оранг - и задушит как мышь.
- А велик ли оранг? - спросил Храмцов.
Сингалез показал метра на полтора от палубы.
- А если ему в морду? - и Храмцов замахнулся кулаком. - Бокс, бокс!
Понимаешь?
Сингалез улыбался.
Но машинист Марков, многосемейный человек, спросил:
- А почем штука оранги эти здесь, на месте?
Сингалез назвал цену.
- А в Нагасаках?
Да, выходило, что в Японии, если продать немецкому агенту, который
скупает зверей для зоопарков, то заработать можно рубль на рубль.
- Дай мне сюда твою обезьяну, так ты у ней зубов не соберешь! - кричал
Храмцов и выпячивал грудь. Грудь, действительно, здоровая, и мускулы как
живая резина.
- Да брось ты, надо дело говорить, - гнусил Марков и заводил усы себе в
рот - это всякий раз у него, как разговор заходил о деньгах. Он пробовал
торговаться. Деньги, действительно, большие. Он хмуро оглядел всех и вдруг
сказал:
- Айда, покупаю.
- А вдруг сдохнет дорогой? - сказал кто-то.
Марков засосал усы и долго зло глядел на сигналеза.
Но сингалез говорил с братом, потом оба подошли к машинистам.
Они говорили, что пусть поедут посмотрят - есть одна очень здо
