Житков Борис Степанович - Утопленник
Борис Степанович Житков
Утопленник
И утопленник стучится
Под окном и у ворот...
А.С.Пушкин
Усталый, плыл я к нашей купальне в порту. Вдруг слышу, на пристани
кричат; поглядел: разряженные дамы махали зонтиками, мужчины показывали в
воду котелками, тросточками. А ну их, они пришли пароход встречать! Я хотел
повернуться и поплыть на боку, но они взревели еще громче, тревожней. Я
огляделся: вон из воды показались руки. Пропали. Вот голова - и опять
нырнула в воду. И я разобрал, что кричат: "Тонет, тонет!" Откуда силы
взялись! Я мигом подплыл.
Вот высунулось из воды лицо, и на меня глянули сумасшедшие глаза. Я
поймал его руку. И в тот же миг он прижался ко мне, обвил ногами, впился
ногтями в мою руку. Мы тихо пошли ко дну. И тут я, не помня себя, рванулся.
Я не заметил тогда, что в кровь разодрал он мне руку: у меня и сейчас на
руке его отметины. Я выскочил, дохнул. Но вот он тут и сейчас опять схватит
меня. Я отскочил, подплыл сзади. Я схватил его за волосы и ткнул под воду.
Он попытался выплыть, но я ткнул его снова. Он затих и медленно пошел ко
дну. Тогда я поймал его за руку, легко поднял, повернул и толкнул его под
мышки - он продвинулся вперед, весь обвисший, как мешок. Я толкал его
рывками прямо к берегу. Я ждал, вот сейчас дадут шлюпку - и мы спасены. Но
шлюпки не было... Я боялся, что у меня не хватит сил, и глянул на пристань.
Шикарная, праздничная публика стояла плотной стеной у края пристани.
Они смотрели, как на цирковой номер. Махали мне и кричали: "Сюда! Скорей!"
Теперь мне оставалось саженей десять. Я задыхался.
Фу, вот я у свай! Осклизлые сваи стоят прямой стеной, а подо мной
двадцать футов воды. А сверху сыплется песок из-под чьих-то ног, и я слышу:
"Слушайте, куда вы меня толкаете, ведь я упаду в воду сейчас! Не вам одному
хочется... Ах, какой ужас, он его утопил! Но все-таки, славу богу!"
Я не мог больше, я хотел бросить утопленника, пусть достают баграми,
чем хотят. Я искал, за что зацепиться. Я глядел вверх, а там - полные
оживления, любопытные лица. Ой, вот костыль! Костыль забит в сваю. Фу ты! Не
достать его, четверть аршина не достать! Я набрался последнего духу, толкнул
утопленника вниз, сам подскочил вверх и повис на двух пальцах на костыле. В
правой руке под водой был утонувший.
Наверху разноцветные зонтики и вскрики:
- Ах, ужас! Он висит! Пусть он лезет! Сюда! Сюда! Он ничего не слышит.
Крикнуть ему!
У меня пальцы, как отрезанные, сейчас пущу. И слышу:
- Га! Бак бана...*
______________
* По-турецки: "Ой, посмотри на меня..."
Я вскинул голову: сносчик-турок разматывает свой пояс. Я разжал пальцы.
А вот уж и пояс, тканый, широкий, как шарф, и на конце приготовлена петля. Я
сунул в нее руку утонувшего и затянул петлю. Не помню, как я доплыл до своей
купальни. Я еле вылез и упал на пол. Не мог отдышаться. Кровь стучала в
висках, в глазах - красные круги. Но я опять стал слышать, как гомонит и
подвизгивает народ - это публика над утопленником. Тьфу, начнут еще на бочке
катать или на рогоже подбрасывать - погубят моего утопленника. Я вскочил на
ноги и как был, голый, выскочил из купальни. Толпа стояла плотным кругом.
Зонтики качались, как цветные пузыри, над этим гомоном.
Я расталкивал толпу, не глядя, не жалея. Вот он лежит навзничь на
мостовой, мой утопленник. Какой здоровый парень, плотный; я не думал, что
такой большой он. И лица я не узнал: спокойное красивое лицо, русые волосы
прилипли ко лбу.
Я стал на колени, повернул его ничком.
- Да подержи голову! - з
