Забирко Виталий - За Морями, За Долами, За Высокими Горами
Виталий Забирко
ЗА МОРЯМИ, ЗА ДОЛАМИ, ЗА ВЫСОКИМИ ГОРАМИ...
Планета была как планета, по всем статьям подходила под стандарт Грейера
- Моисеева о возможности углеродной жизни, но ее здесь, конечно, как всегда
не было. Не верил Родион уже ни во что - ни в теорию, ни в прогнозы. И
вообще, ему до самых селезенок надоело прозябание в Картографической службе.
Сектор такой-то, звездная система такая-то, планет столько-то, по неделе на
составление характеристики каждой из планет и... И опять все сначала. Может
быть, это кому-нибудь и по Душе, но Родиону хотелось чего-то более стоящего.
И пусть он уже три года стоит в очереди в комплексную экспедицию, и
конца-края еще не видно, но с этой работы он уйдет.
Он назвал эту планету, такую приятную с орбиты, нежно-салатную, "Happy
End". Словно подвел итог своей деятельности в Картографической службе. Но
затем подумал и осторожно отбросил "счастливый". Просто "The End". Так
звучит более решительно и бесповоротно. Точка.
Он плавно опускал корабль на поверхность планеты и думал только об одном
- как через пару недель вернется в здание Картографической службы и скажет:
"К чертовой бабушке! Родион Сергеевич уходит!" - и все, наконец, поймут, что
он на самом деле уходит, - как вдруг на высоте нескольких сот метров
почувствовал треск и искры, злые колючие иголки на борту корабля, но уже
ничего не успел сделать. Планета ударила в корабль чудовищной молнией, и он
кувырком полетел вниз. Перед самой землей сработала аварийная блок-система,
выхлоп стартовых дюз смягчил удар, оплавив порядочную площадку, и корабль
боком, сминая корпус, приземлился.
Родион пошевелился. Руки. Ноги. Голова. Все тело. Что еще?
Корабль.
С минуту он прислушивался к тишине, как стонет и звенит отлетающими
чешуйками обшивка, что-то шипит, скрипит и дымится, и затем почувствовал
вонь. Горючую помесь жареных тухлых яиц на горелом трансформаторном масле.
Вокруг было темно, кожное зрение не помогало, перегретые предметы сочились
ржавой теплотой, стреляли искрами и тускло тлели огнями эльма. Святого
Эльма.
- Как на кладбище, - вслух сказал он. - "The End". - Встал с кресла.
Спотыкаясь о новые углы, горячие и стреляющие по коленкам разрядами.
Родион нащупал лук и ткнул в него кулаком. Перепонка лопнула (значит,
атмосфера была пригодной для дыхания), по глазам ударил свет, а в лицо -
вполне приемлемый, разве что сильно пахнущий озоном, воздух. Запах у него
был непривычный; не как после грозы, и чувствовалось, что это вовсе не
последствия катастрофы, а просто обыкновенный здешний аномально
наэлектризованный воздух.
Родион хотел было выйти, но хватило сил и ума подавить столь заманчивое
желание, глубоко пару раз вдохнул, вздохнул и принялся за осмотр бортовых
систем. Первое, что предписывала инструкция, - состояние биокомпьютера.
Родион открыл заслонку, и оттуда ляпающим потоком хлынула серо-зеленая, с
красными прожилками слизь, разливаясь по полу дымящейся, дурно пахнущей
жижей. Здесь все было ясно.
- Бедный мой, бедненький, - пожалел он. - Тебя трахнули молнией, затем об
сухую дорогу, и ты не выдержал, старина, разложился в эту дурную,
отвратительную массу, но это ничего, это все чепуха, мы тебя починим,
отладим, и ты будешь как новенький, новорожденный, и пусть ты почти ничего
не будешь знать - так ведь это тоже не беда, рядом с тобой будет великий
исследователь, покоритель пространств, свирепых диких планет, гордых женских
сердец и прочей нечисти...
Ну и чушь я несу, подумал он. На радостях,
