Зайцев Михаил - Русский Ниндзя 08 (Час Крысы)
МИХАИЛ ЗАЙЦЕВ
ЧАС КРЫСЫ
1. Блок «Монте Кристо»
Кубинские сигареты исчезли с прилавков советских магазинов в конце 80 х. Оставшись без привычного курева, ярые почитатели «Лехерос», «Партагас», «Монте Кристо» и прочих весьма специфических табачных изделий с Острова Свободы страдали всерьез и отчаянно.
Таковых почитателей было немного, однако они с удовольствием выкладывали за некогда дешевый табачок вполне приличные деньги. И неудивительно, что хитрован Леха, разглядев за спиной чернокожего бармена выставленный на продажу блок «Монте Кристо», сразу же оживился и, путая иностранные слова с русскими, компенсируя лингвистические пробелы в образовании выразительной жестикуляцией, принялся объяснять, что хочет купить этот блок, который, кстати, стоил сущую мелочь в валюте даже по меркам моряков из Страны Советов.
Подтянувшиеся вслед за Лехой к барной стойке Валера с Павлом понимающе перемигнулись — мол, друг Леха учуял прибыль и здесь, в достаточно пафосном питейном заведении. А старпом Михалыч, четвертый белый человек в сплошь чернокожем баре, тем временем озадаченно оглядывался по сторонам.
Сегодня утром Михалыч обещал выпивку троице ангажированных им друзей матросов сразу по окончании «дела». Старпом планировал выполнить обещание не сразу, а по возвращении с иностранного берега на борт.
Но, как говорится, черт попутал Михалыча — проходя мимо зеркальной витрины с крупной надписью «BAR», старпом королевским жестом направил матросов в питейное заведение. За дверью остался шумный и знойный центр портового города с пестрой толчеей прохожих всех оттенков кожи. Интернационал остался снаружи, в баре сидели исключительно черные господа негры.
Вопреки запретам ислама, религии, господствующей на африканском континенте, господа местные негры пили отнюдь не прохладительные напитки, хотя и со льдом. И одеты завсегдатаи бара были богаче, чем подавляющее большинство их соплеменников на улицах города.
Разряженные по европейской моде, пьющие негры, вроде бы цивилизованные, вроде бы без религиозных предрассудков, смотрели на белых гостей как настоящие дикари людоеды. Михалыча зазнобило от их прицельных, снайперских взглядов. Озноб в сорокаградусную жару — ощущение, прямо скажем, препротивнейшее.
А матросикам хоть бы хны! Молодые дураки не обращали внимания на людоедские взгляды. Один смешно пытался договориться с похожим на бездушного идола барменом, двое других с ухмылочками наблюдали за потугами друга.
«Жаль, что мы не по форме одеты», — подумал многоопытный Михалыч, одернув дрогнувшей рукой футболку на пузе. Правильно подумал. Весьма возможно, будь четверо советских граждан, пусть и не в военной, но в форме, чернокожие расисты повели бы себя несколько иначе, более мягко.
«Сваливать нужно, пока не поздно», — подумал старпом, но, увы, было уже поздно.
— Негр, эй! — повысил голос бесшабашный коммерсант Лешка. — Ты чего, глухой? Гив ми плиз, мать твою в лоб, сигареты «Монте Кристо», ферштейн? Ван блок, андестед?
Идолоподобный бармен, глядя сквозь голосистого Лешку, не спеша поднял эбонитовую руку и лениво ткнул розовой, вялой ладошкой в раскрасневшееся лицо белого. Этак вальяжно, как скотину какую, отпихнул Лешку от стойки бара.
Думаете, переодетые в гражданское советские моряки с научно исследовательского судна «Академик Келдыш» сразу же кинулись в драку? Ни черта подобного! Вмиг ставший серьезным, Валера схватил изрядно обалдевшего Лешку за плечо и оттащил подальше от стойки. Павел, который прилично владел английским, высказался на этом междунаро
