Библиотека в кармане -русские авторы

         

Замятин Евгений - Герберт Уэллс


Е.Замятин
Герберт Уэллс
I.
Самые кружевные, самые воздушные готические соборы построены все-таки из
камня; самые чудесные, самые нелепые сказки всякой страны - построены
все-таки из земли, деревьев, зверей этой страны. В лесных сказках - леший,
лохматый и корявый, как сосна, и с гоготом, рожденным из лесного ауканья;
в степных - волшебный белый верблюд, летучий, как взвеянный вихрем песок;
в полярных - кит-шаман и белый медведь с туловищем из мамонтовой кости. Но
представьте себе страну, где единственная плодородная почва - асфальт, и
на этой почве густые дебри - только фабричных труб, и стада зверей только
одной породы - автомобили, и никакого другого весеннего благоухания -
кроме бензина. Эта каменная, асфальтовая, железная, бензинная,
механическая страна - называется сегодняшним XX столетия Лондоном, и
естественно, тут должны были вырасти свои железные, автомобильные лешие,
свои механические, химические сказки. Такие городские сказки есть: они
рассказаны Гербертом Уэллсом. Это - его фантастические романы.
Город, нынешний огромный, лихорадочно-бегущий, полный рева, гула,
жужжанья, пропеллеров, проводов, колес, реклам - этот город у Уэллса
всюду. Сегодняшний город с некоронованным его владыкой - механизмом, в
виде явной или неявной функции - непременно входит в каждый из
фантастических романов Уэллса, в уравнение любого из Уэллсовских мифов, а
эти мифы, как мы дальше увидим, именно логические уравнения.
С механизма, с машины - начал Уэллс: первый его роман - "Машина времени",
и это - сегодняшний городской миф о ковре-самолете, а сказочные племена
морлоков и элоев - это, конечно, экстерполированные, доведенные в своих
типичных чертах до уродливости, два враждующих класса нынешнего города.
"Грядущее" - это сегодняшний город, показанный через
чудовищно-увеличивающий, иронический телескоп: тут все несется со
сказочной быстротой, машины, машины, машины, аэропланы, турбинные колеса,
оглушительные граммофоны, мелькающие огненные рекламы. "Спящий
пробуждается" - опять аэропланы, провода, прожектора, армии рабочих,
синдикаты. "Война в воздухе" - снова аэропланы, тучи аэропланов,
дирижаблей, стада дрэдноутов. "Борьба миров" - Лондон, лондонские поезда,
автомобили, лондонские толпы, и этот выросший на асфальте типичнейший
городской леший - марсианин, стальной, шарнирный, механический леший, с
механической сиреной - чтобы можно было завывать и гоготать, как подобает
всякому исполняющему обязанности лешего. В "Освобожденном мире" -
городской вариант сказки о разрыве-траве: но только разрыв-трава найдена
не на поляне в ночь на Ивану-Купалу, а в химической лаборатории, и
называется внутриатомной энергией. В "Человеке-невидимке" - снова химия:
сегодняшняя, городская, химическая шапка-невидимка. Даже там, где на
минуту Уэллс как будто изменит себе и уведет вас из города в лес, в поля,
на ферму - даже и там все равно слышно гуденье машин и запах химических
реакций. В "Первых людях на луне" - вы попадаете на уединенную ферму в
Кенте, но оказывается - "в погребе стоят динамо-машины, в садовой беседке
- газометр, и все надворные постройки обращены в мастерские и
лаборатории". И точно также институтом экспериментальной физиологии
оказывается уединенная лесная избушка в "Пище богов". Как бы ни хотел
Уэллс уйти от асфальта - он все-таки оказывается на асфальте, среди машин,
в лаборатории. Сегодняшний, химико-механический, опутанный проводами город
- основа Уэллса, и на этой основе выткан он весь, со всеми при





Содержание раздела