Зингер Исаак Башевис - Кунигунда
Исаак Башевис Зингер
КУНИГУНДА
К вечеру над болотом за деревней поднялся ветер. Небо затянуло тучами,
и на липе оголилась последняя ветка. Из своей халупы без окон и с лохматой
соломенной крышей, придававшей ей сходство с поганкой, вышла старая
Кунигунда. Одна дыра в стене служила ей вместо трубы, другая, словно
прожженная молнией, вместо двери. На жирном лице старухи выпирали нос и
широкий костистый подбородок, глаза же были как у бульдога. Из бородавок на
щеках буйно росли седые волосы, зато на голове волос почти не осталось, да и
те слиплись в подобие рога. С пальцев на ногах давно слезли ногти, но
выпирали во все стороны наросты и мозоли. Опираясь на палку, Кунигунда
волочила за собой мотыгу, нюхала воздух и мрачнела.
-- С болота тянет,-- пробурчала она.-- Все зло оттуда. И воздух гнилой.
Не жди теперь добра от земли. В этом году урожая не будет. Ветер все унесет.
С мякины у крестьян ребятни поубавится. За многими придет смерть.
Вокруг халупы Кунигунды, приютившейся поодаль на опушке, чего только не
было! Здесь росла ежевика с волосатыми листьями, покрытыми струпьями, с
ядовитыми ягодами и колючками, норовившими ухватить за одежду непрошеного
гостя. Матери запрещали своим детям ходить в кишевшие змеями заросли.
Крестьяне говорили, что даже козы обходят их стороной. Жаворонки
предпочитали вить гнезда на крышах других домов, и над халупой Кунигунды
никогда не было слышно птичьего пения.
Кунигунда ждала бури, и из ее жабьего рта то и дело вылетало:
-- Беда! Беда! С болота идут все болезни. Кого-то поразит нынче? Гнилой
воздух несет смерть.
Старуха вышла из дома с мотыгой не потому, что собиралась копать
картошку. Ей понадобились дикие травы и корешки для колдовства. В лачуге
Кунигунды была настоящая аптека: чертов навоз и змеиный яд, резаные черви и
веревка, на которой повесили злодея, ужиное мясо и волосы эльфов, пиявки и
амулеты, воск и ладан. Все это было нужно Кунигунде не только для тех, кто
искал у нее помощи, но и для своей собственной безопасности. Злые силы
мучили ее с тех самых пор, когда она только сделала первый шаг. Уж как ее
била матушка, гореть ей в аду адским пламенем! Да и батюшка, напившись
пьяным, не упускал случая стукнуть ее побольнее. Не давал ей покоя и братец
Йозик, пугавший ее страшными сказками. Сестричка Текла тоже шептала ей на
ухо невесть что. Зачем им это было надо?
Когда другие детишки еще возились на травке, она уже пасла гусей, а
ведь ей не было еще и шести годков. Один раз попала она под град, да такой,
что каждая градина была с куриное яйцо. Ей чуть голову не размозжило, а
гусака убило, за что Кунигунду же и выпороли.
Звери ей тоже житья не давали. Все на нее нападали: волки, лисы,
куницы, скунсы, дикие собаки, а еще горбатая нелюдь с большими ушами,
закрученными хвостами и кривыми зубами. Они прятались за деревьями или
кустами и оттуда рычали на нее, а иногда бежали за ней по пятам, пугая ее
хуже домовых, о которых рассказывала Текла.
Дым из трубы, сперва поднявшись в небо, потом спускался обратно за
Кунигундой, чтобы уволочь ее вверх. На лужайке, где она пасла гусей, как-то
появилась крошечная фея в черном платке, с мешком на спине и корзиной в
руке. Кунигунда было схватилась за камень, но фея с такой силой стукнула ее
в грудь, что она потеряла сознание. По ночам к ней являлись бесенята,
смеялись над ней, мочили ей простыню, обзывали по-всякому, кусали, щипали,
таскали за волосы, а когда они исчезали, вся постель была в мышином помете.
Если бы Куни
