Искандер Фазиль - Эссе И Публицистика
Фазиль Искандер
Эссе и публицистика
Размышления писателя
Одно из самых очаровательных воспоминаний детства - это наслаждение,
которое я испытал, когда наша учительница первых классов читала нам вслух на
уроке "Капитанскую дочку". Это были счастливые минуты, их не так много, и
потому мы бережно проносим их сквозь всю жизнь. Счастлив человек, которому
повезло с первой учительницей. Мне повезло.
Александра Ивановна, моя первая учительница, любовь и благодарность к
ней я пронес сквозь всю жизнь.
Уже зрелым человеком я прочел записки Марины Цветаевой о Пушкине. Из
них следует, что будущая мятежная поэтесса, читая "Капитанскую дочку", с
таинственным наслаждением все время ждала появления Пугачева. У меня было
совсем другое. Я с величайшим наслаждением все время ждал появления
Савельича.
Этот заячий тулупчик, эта доходящая до безрассудства любовь и
преданность своему Петруше. Невероятная трогательность. Разве Савельич раб?
Да он на самом деле хозяин положения! Петруша беззащитен против
всеохватывающей деспотической любви и преданности ему Савельича. Он
беспомощен против нее, потому что он хороший человек и понимает, что
деспотичность именно от любви и преданности ему.
Еще почти ребенком, слушая чтение "Капитанской дочки", я чувствовал
комическую перевернутость психологических отношений хозяина и слуги, где
слуга и есть истинный хозяин. Но именно потому, что он бесконечно предан и
любит своего хозяина. Любовь - главнее всех. {339}
Видно, Пушкин сам тосковал по такой любви и преданности, может быть,
ностальгически переодел Арину Родионовну в одежды Савельича.
Главным и неизменным признаком удачи художественного произведения
является желание вернуться к нему, перечитать его и повторить наслаждение. В
силу жизненных обстоятельств мы можем и не вернуться к любимому
произведению, но сама надежда, мечта вернуться к нему греет сердце, придает
жизненные силы.
Насколько легко ограбить, обмануть культурного человека в жизни,
настолько трудней его ограбить в духовном отношении. Потеряв многое, почти
все, культурный человек, по сравнению с обычным, крепче в сопротивлении
жизненным обстоятельствам. Богатства его хранятся не в кубышке, а в банке
мирового духа. И многое потеряв, он может сказать себе и говорит себе: я
ведь еще могу слушать Бетховена, перечитать "Казаков" и "Войну и мир"
Толстого. Далеко не все потеряно.
Чтение Достоевского в юности производило потрясающее впечатление. Я до
сих пор уверен, что человек, прочитавший "Преступление и наказание", гораздо
менее способен убить другого человека, чем человек, не читавший этого
романа. И дело не в том, что Достоевский говорит о справедливой наказуемости
преступления.
Дело в том, что Достоевский в этом романе разворачивает перед нашими
глазами грандиозную психическую сложность человека. Чем отчетливее мы
понимаем психическую сложность живого существа, тем трудней его уничтожить.
Нормальный человек может срубить дерево, некоторым образом чувствуя
жалость к нему, с еще большим чувством жалости, но преодолевая его, он может
зарезать животное, чтоб воспользоваться его мясом, но перед убийством
человека для нормального человека встает невидимая, но хорошо ощущаемая
стена - это сама психическая сложность человека. Человек слишком сложен,
чтобы убивать его. Убивая человека, ты слишком многое убиваешь заодно с ним,
и прежде всего свою душу. {340}
Убийство человека - это в миниатюре уничтожение жизни на Земле.
Профессиональный убийца сам психически примитивен
