Каверин Вениамин - Снегурочка
Вениамин Каверин
Снегурочка
Петя Круглов, молодой ученый, приехавший в Ленинград, чтобы получить
вечный лед, без которого, как это недавно выяснилось, он не мог закончить
свой аппарат, целый час в ожидании директора бродил по Институту Вьюг и
Метелей. Он узнал много интересного. Вечный лед есть и никому не нужен, но
выдать его нельзя, разве заимообразно. Впрочем, заимообразно тоже нельзя,
потому что московский вечный лед на десять тысяч лет моложе ленинградского
и менять никто не захочет. Просить нужно не меньше килограмма, иначе не
оформит бухгалтерия. Директор института Малахов - душа-человек, но со
странностями: летом зол и меланхоличен, зимой свеж и болтлив, любит холод
и всегда удивляется, что сотрудники предпочитают отдыхать летом.
Институт был прекрасный, недавно построенный, с просторными коридорами,
переходящими в маленькие залы, где можно было посидеть, покурить. Залы
особенно понравились Пете, у которого это занятие - думать и курить -
всегда занимало в жизни немалое место. Из окон был виден пляж под
Петропавловской крепостью, и, когда секретарша сказала "зайдите попозже",
Петя решил искупаться. Это тоже было одно из любимых занятий.
После хлопот в институте, где все были заняты делом, ему показалось
странным увидеть сразу так много голых людей, лежавших или бродивших по
пляжу. Петя разделся, нырнул чуть ли не до середины Невы, а потом долго
лежал на спине, наслаждаясь прохладой. Наконец он вылез на берег и сел,
обхватив руками колени. Голенькая девочка лет четырех играла недалеко от
него: сделала печку из песка и сажала в нее куличи. Он подсел к ней и тоже
сделал большой красивый кулич.
- Как тебя зовут?
- Надя. А тебя?
- Петя. А где твоя мама?
По-видимому, маме было запрещено солнце, потому что она сидела под
китайским зонтиком, с книжкой на коленях, в светло-желтом платье, лежавшем
ровным кругом на песке, точно она сперва покружилась, а потом села, как
это сделала бы девочка, впервые надевшая длинное платье.
Это и было первое впечатление: два светлых круга - зонтика и платья - и
тонкие руки с книгой, опустившиеся на колени. Потом он увидел ее лицо,
задумавшееся, с нежным овалом, приятное, но обыкновенное, как ему
показалось.
- Это не мама.
- А кто же?
- Соседка. Она под зонтиком, но не потому, что больна. Просто она
Снегурочка и боится растаять. Она бы давно растаяла, но меня не с кем
оставить. Мама уехала на несколько дней.
Больше они не стали печь куличи, а построили дом с настоящей дверью из
спичечного коробка, которая открывалась и закрывалась. В таком доме мог
жить кто угодно, даже мышка-норушка, но они поселили туда двух человек,
тоже из спичек, а третий, с длинным носом, устроился на крыше.
Снегурочка иногда отрывалась от книги и смотрела на них, и тогда Петя
начинал говорить с Наденькой, волнуясь и слыша свой неестественный голос.
Он бы давно подошел, но эти трусики! И, главное, эти ноги - голенастые,
как у страуса, с некрасиво отогнутыми большими пальцами и длинными - он
носил сорок шестой номер - ступнями! Наконец решился.
- Извините, мы не знакомы. Но Наденька сказала мне, что вы... Я прежде
никогда не видел, только в театре. Она говорит... Не знаю, это очень
странно... будто вы можете растаять...
- Да. А почему вам кажется это странным?
Она была беленькая, а ресницы черные, и каждый раз, когда она
взмахивала ими, у Пети - ух! - куда-то с размаху ухало сердце.
- Но неужели ничего нельзя сделать?
- Едва ли. Вообще, если бы не Доброхотовы - это Наденькины ро
