Казаков Дмитрий - Демоны Вальхаллы
КАЗАКОВ Д. Л.
ДЕМОНЫ ВАЛЬХАЛЛЫ
Бывшим осужденным, а ныне солдатам Звездного Легиона довелось стать первыми бойцами космической войны, авангардом битвы с угрожающими человечеству иными расами. Они одержали победу и вернулись домой, где их ждали могилы близких, изменившаяся, чужая Земля и собственное, выпестованное за годы войны безумие.
Но, ступив на родную планету, они не могли даже предположить, чем она отплатит своим детям за верную службу...
Я солдат, недоношенный ребенок войны.
Я солдат, мама, залечи мои раны.
Я солдат давно забытой богом страны.
Я герой, скажите мне — какого романа?
5NIZZA
ГЛАВА 1
Глаза открывались так плохо, словно их залили клеем, голова гудела, а во рту царила сушь пустыни Сахара.
Вильям поднял веки, огляделся и с ужасом осознал, что находится в незнакомом месте и, что самое страшное — не помнит, как сюда попал. Он лежал на нижнем ярусе узкой и очень неудобной койки, а прямо перед носом была стена — серый, изъеденный временем бетон.
Вильям попытался развернуться, и со второй попытки это ему удалось. Напротив, на точно такой же койке, отделенной узким проходом, сидел лохматый дед, похожий на седую обезьяну. Бесцветные глазки на морщинистом лице смотрели настороженно.
— Где я? — спросил Вильям, с усилием пошевелив языком и губами.
— Где-где, в тюрьме! — ответил дед неожиданно тонким фальцетом и пронзительно расхохотался.
Тюрьмами обычно именовали центры правосудия, сочетающие в себе место заключения, прокуратуру и полицейское управление. Не покидая единого комплекса зданий, человек ожидал результатов суда, получал срок, а потом отбывал его.
С верхней койки свесилась еще одна голова, безволосая и круглая, как футбольный мяч.
— Где ж тебе еще быть, парень, — пробурчала она, — и так ясно, что ты застрянешь тут надолго. Привыкай, ешкин кот!
Вильям растерянно потер лоб. Мысли в тяжелой как чугунок башке ворочались с трудом. Как он, скромный работник городского архива, мог угодить в тюрьму?
Вчера они отмечали победу «Ливерпуля», пили в «Красном мире», а потом...
Потом был провал, темный и воняющий пивом. Если где-то в памяти и сохранились данные о случившемся после восьмой (или десятой?) кружки, то они были так же недоступны, как и свет, проникший в черную дыру.
— О-ох... — только и мог выдавить Вильям. Стальная дверь, в которую он разве что не упирался ногами, издала устрашающий лязг и отворилась. В камеру заглянул невысокий черноусый тип в полицейской форме.
С пояса его свисала дубинка, а в руках звякала связка электронных ключей.
— Вильям Снарк? — спросил усач.
— Э... я, — ответил Вильям, вздрогнув от ужаса. Краем уха он слышал, что кое-где в центрах правосудия применяют пытки.
— Умойся, — брезгливо сказал полицейский, — и следуй со мной. Там к тебе адвокат приперся.
Вильям поднялся, с трудом всунул ноги в штиблеты. По пути к санитарному блоку едва не упал от навалившегося головокружения. Ополоснув лицо холодной водой и глотнув из крана, ощутил себя несколько лучше.
Из камеры его вывели в длинный, как тоннель метро, коридор. Тут поджидал еще один полицейский. Он деловито надел на Вильяма наручники и пристроился сзади.
Долго брели меж белых стен с такими же белыми дверями. На них ярко выделялись цифры, нанесенные красной светящейся краской. Перекрывающие коридор решетки с негромким жужжанием отъезжали в сторону, чтобы вернуться на место за спиной заднего конвоира.
Вильям послушно шагал, куда велели. Мозг его отключился, и внутри черепа, словно запутавшаяся в паутине муха дергалась одна мысл
