Каледин Сергей - Поп И Работник
Сергей Евгеньевич Каледин
ПОП И РАБОТНИК
Повесть
Да будут отверсты очи твои на храм сей.
Книга
- А кто такие?
- Брат с сестрой. Идем на богомолье.
Н. А. Некрасов
1
Вера Ивановна Князева, староста церкви Покрова Божьей Матери,
притоптала крохотным кулачком пружинящие деньги: трехлитровая банка была
набита почти доверху,- соскребла со стола вместе с хлебными крошками
оставшуюся мелочовку и доложила в банку аккурат под самый зев. Достала
машинку для закатки, новую, ненадеванную крышку, пальцем проверила, не
выпала ли резинка, и, перекрестясь, закатала деньги тремя оборотами.
Пересчитать так и не успела. Да и чего попусту считать: на Успенье
шестьдесят тысяч было, с той поры ну еще пара-тройка тысчонок набежала.
Вера Ивановна обеими руками прижала к груди потяжелевшую банку и,
нащупывая ногой в обрезанном сапоге выбившиеся половицы - не споткнуться бы
в полумраке,- шагнула в прируб: прятать черную кассу. Но далеко не ушла -
задребезжало оконное стекло.
- Э!.. На катере!.. Подъем!..
Вера Ивановна застыла на месте с поднятой для следующего шага ногой,
но не испугалась, а только прикинула в уме: плотные занавески в сторожке?
Видно снаружи или нет?
- Толька, что ль, Маранцев?..- проговорила она, заталкивая банку под
кровать.
- Открой человеку!
- Ты мне попусту не стучи! Днем приходи, как все люди.
- Сказать надо.
- Чего говорить - известные твои слова. Спать иди.
А про себя уже соображала: бутылку белой дать - повадится, а денег -
опять не вернет. Балды если плеснуть?.. Так ведь тоже повадится. Лучше уж
денег...
- Тебе сколько требуется-то?
- Сколько, сколько!.. На бутылку... Отработаю...
- Знаю я вашу работу.- Вера Ивановна запустила руку под тюфяк.-
Работнички... Били-били, кошке чуть жопу не прибили, а крыша все равно
текет... Где ты в такую рань вина-то добудешь?
- Чего ты там чухаешься? - просипел снаружи Толька Маранцев.- Даешь,
что ль?
Вера Ивановна вышла в сени и сунула деньги под дверь.
- Из пенсии своей даю, понял? Ни с чем осталась.
- Не гони пургу! Отработаю!
- Елей когда добудешь, который раз обещаешь! - проворчала Вера
Ивановна, изображая строгость.
Спрятав банку с деньгами, Вера Ивановна включила свет, нацепила очки,
потерявшие от времени силу, достала молитвенник и, закрыв глаза, зашептала:
- "...От сна восстав, полуношную песнь приношу Тебе, Спасе, и,
припадая, вопию Тебе: не даждь мне уснуть во греховной смерти, но ущедри
меня..."
Она тужилась прочесть молитву со тщанием, но каждый раз, доходя до
середины, сбивалась и начинала снова. Толька Маранцев, тюремщик
беспробудный, не шел из головы. В который раз отогнав от себя дурную мысль,
Вера Ивановна обратилась к Господу Богу с извинениями за непотребную суету
разума, но поверх очков заметила ползущего по иконе таракана и хлопнула
нечисть грязным полотенцем.
- Пропади ты пропадом! - соскоблив таракана с иконы, она потянула шнур
- включить чайник. Шнур не поддавался.
- Ох, ох...- раздалось с сундука.
- Чего заохала? Спи лежи,- пробурчала Вера Ивановна, взглянув на кучку
тряпья под иконой.- На шнур улеглась... Спи! Рано еще.
Но кучка тряпья на сундуке заворочалась, ожила, из нее выпросталась
Шура, глухая нищенка, за которой охотился собес, чтоб упрятать в районную
богадельню; вот уж месяц, как полудурка сбежала оттуда без паспорта.
- Ох, ох! Шура, не балуй, не озоруй,- причитала нищенка, заправляя
седые волосы под грязную косынку. Она сбила одеяло в сторону и села на
сундуке, свесив ноги, уже готовая к жизни,- в зел
