Кассиль Лев - Вслух Про Себя (Попытка Автобиографии)
Лев Кассиль
Вслух про себя
Попытка автобиографии
К существованию я приступил в 1905 году. Произошло это в слободе
Покровской, ныне городе Энгельсе, что против Саратова на Волге, 10 июля по
новому стилю. Время было жаркое, да и год, как известно, шел горячий - год
первой русской революции, год, называемый "генеральной репетицией".
В тот день на квартире моего будущего отца, общественного врача, собрались
на нелегальную сходку представители местных революционно настроенных кругов.
Из Саратова приехал агитатор - студент-агроном. А чтобы полицию не тревожило
такое необычное скопление на частной квартире, околоточному сообщили, что у
нас отмечается годовщина Полтавского боя. Дело в том, что по старому
численнику в этот день, 27 июня, полагалось благодарственное молебствие в
память победы Петра Первого над шведами под Полтавой. Поэтому, когда к
открытым из-за жары окнам гостиной подплывала снаружи распаренная физиономия
городового, мама спешила сесть за рояль и наигрывала что-то чрезвычайно
воинственное, а студент-агроном мелодекламировал в окно: "Выходит Петр. Его
глаза сияют. Лик его ужасен..."
Настороженный городовой за окном приостанавливался.
"Движенья быстры. Он прекрасен!" - спешил продолжить студент, и
успокоенный городовой проходил дальше.
Но к вечеру в гостиной начались распри. Эсдеки поссорились с эсерами. Шум
поднялся уже совершенно не конспиративный. Напрасно папа, пытаясь заменить
студента, по уши погрязшего в споре, читал в окно: "Скажи-ка, дядя, ведь не
даром Москва, спаленная пожаром..." В смятении он сбился с Полтавской баталии
на Бородинской сражение. Мама очень разволновалась. Гости, заметив это, стали
поспешно покидать квартиру.
И я родился...
Так передает семейная легенда это для меня немаловажное событие.
Однако впоследствии, когда известное американское издательство "Вайкинг
Пресс", выпуская в Нью-Йорке мою книгу, снабдило ее краткой биографической
справкой об авторе, обстоятельства моего появления на свет были там изложены
так:
"Лев Кассиль родился с шумом революции в ушах... В час его рождения отец
будущего писателя, народный врач небольшой деревни на Волге, пытался успокоить
толпы восставших, читая из окон своей библиотеки классические стихи..."
Но вернемся к истинному положению.
У Маяковского есть такие известные строки: "Я родился, рос, кормили
соской". Не пытаясь проводить какие-либо нескромные параллели, скажу, однако,
что строки эти вполне применимы и ко мне. Я тоже рос, и меня также кормили
соской. Правда, сперва была мама, потом кормилица, заменявшая маму, а затем
соска, изображавшая кормилицу. Должен сконфуженно признаться, что к этому
резиновому источнику иллюзий я очень пристрастился и лет до четырех никак не
мог отпасть от нее, беря тайком, без спросу, бутылочку с соской у появившегося
к тому времени младшего братишки.
Затем соску заменил палец. Так была пройдена вся многоступенчатая система
сосания. Но тут отец как-то растолковал мне, что сосать негигиенично, из
пальца ничего путного не высосешь. Верность этому гигиеническому принципу я
стремился сохранить всю жизнь. Это постепенно рождало неприязнь ко всему
растяжимо-утешительному, суррогатному, пустышечному и слюнявому, с чем иной
раз приходилось встречаться в жизни и в искусстве. Впоследствии это помогло
определить те симпатии, которые привели меня к Маяковскому.
Учился я сперва в старой царской гимназии. Окончить ее не успел. Но
прикончить помог. И вместе с моими товарищами, вчерашними гимназистами
