Кетлинская Вера Казимировна - На Одной Из Крыш
Вера Казимировна КЕТЛИНСКАЯ
НА ОДНОЙ ИЗ КРЫШ
Рассказ
Первый снаряд упал посреди мостовой и забрызгал улицу кусками
штукатурки и битым стеклом. Второй снаряд оторвал у большого дома угол
крыши, и водосточный желоб повис над улицей, как носик гигантского
чайника. На панели осталась лежать женщина с кошелкой, из разбившейся
бутылки растекалось соевое молоко, розовея от крови.
Аня стояла на чердаке у слухового окна - здесь был ее пост. Разрывы
снарядов приближались. Каждый казался последним, но следующий был еще
ближе и оглушительней. Дом содрогался, как человек, и серая пыль слетала
со стропил.
Аня отошла в глубь чердака и прижалась к шершавой стенке дымохода.
Дымоход казался надежной защитой после оголенности слухового окна. Разрывы
перенеслись куда-то подальше, в конец улицы. "Пронесло!" - подумала Аня. И
тотчас вспыхнула тревога за сына, и захотелось сбежать вниз, к телефону,
услышать в трубке голос сестры: "Все в порядке, а у тебя?" Но уйти нельзя
было. Тогда она представила себе свою подружку Наташу. Наташа стоит внизу,
у ворот ей, наверно, еще страшней.
Дом снова содрогнулся так, что дымоход закачался, к грохочущему звуку
взрыва примешался тонкий звон лопающихся стекол. Аня обхватила руками
дымоход и сказала себе: "Ничего, пронесло!" Но тут ее оторвало от дымохода
и швырнуло в дальний угол чердака. Она не услышала разрыва и не поняла,
что случилось. Приоткрыв глаза, поглядела вокруг, но в сплошной туче пыли
ничего не увидела, и ей показалось, что она умерла или умирает, что
смертный туман застилает ей глаза и сквозь смертный туман голосок сына
говорит: "Ма-ма! ту-ту! ту-ту!" - и не знающие страха глаза радуются
жизни, где каждый звук пленителен, даже звук артиллерийского разрыва...
По улице промчался мотоцикл, его треск был таким привычным и
будничным, что Аня усомнилась в своей смерти и снова раскрыла глаза. Пыль
оседала, в рваную дыру крыши падали наискось солнечные лучи, золотя
порхающие пылинки. "Я жива, - поняла Аня и осторожно расправила руку,
потом другую, - и руки целы... - Она слегка подвигала подогнувшейся ногой,
потом выпрямила ее, подвигала второй... - и ноги целы!" Она медленно
приподнялась, села и во все стороны покачала корпусом, сперва очень
осторожно, потом уверенней. "Я совсем невредима!" - поняла она, вскочила и
почувствовала сильную боль от ушиба в бедре и в плече, но боль обрадовала,
как признак несомненной жизни. И тут же чувство ответственности вернулось
к ней: надо осмотреться, нет ли пожара или обвала.
Пожара не было, но снаряд пробил перекрытие и разорвался где-то в
верхнем этаже. Она побежала туда, на бегу соображая, в какую квартиру он
мог угодить. Искать не пришлось - дверь квартиры была сорвана с петель и
будто положена аккуратными руками на перила лестницы. В передней путь
перегораживала упавшая массивная вешалка. В комнате вся мебель была
сдвинута с мест и висячая лампа под зеленым абажуром раскачивалась из угла
в угол, как маятник. Среди обломков валялась раскрытая книга. Диван
красного дерева был перевернут ножками вверх.
Аня подняла книгу. Шадерло да Лакло, "Опасные связи". Поискала, куда
бы положить книгу в этом разгроме. Положила на столик, присыпанный
штукатуркой. На стене увидела телефон. Было странно думать, что телефон
может быть невредим, когда все кругом разрушено. Она пробралась к нему по
хрустящему стеклу и набрала нужный номер. Голос сестры откликнулся
раздраженно:
- Ну, что?
- Как у вас там, Катюша? Что дети?
- Укладываюсь, и ничего
