Кивинов Андрей - Карамель 1
АНДРЕЙ КИВИНОВ
КАРАМЕЛЬ
Жора влетел в мой кабинет, как метеорит в плотные слои атмосферы. По обыкновению шарнув дверью по стенке. Дверь отрикошетила и захлопнулась на «собачку».
— Андрюхин, брат! Выручай! У меня кризис! У Жоры все время кризис. По причине кризиса в голове.
Кризисная натура. Ничего не успевает, потому что хочет успеть везде.
— Что такое?
— Не разорваться. Свалилось все в кучу… Короче, пару недель взад барыга один с заявой притащился. На него накатывает команда одна.
Вроде карагандинские. Ну, как обычно — «бабки» трясут. Долг якобы какой то.
Никакого долга наверняка нет, «крышу» просто хотят поставить. Я ему — давай, мужик, забивай с ними «стрелу», мы подкатим, всех повяжем, больше наезжать не будут.
— И что?
— Вот барыга, блин, и позвонил сейчас. Хоть бы вчера, я б день спланировал. Забил он «стрелочку» на сегодня, на пять вечера.
Через Два часа то есть. А меня в четыре заслушивают в Главке. По старому «глухарьку». Как хочешь, а надо быть там, иначе пробки мне выкрутят, светиться не буду.
Барыга «стрелочку» уже перебить не может, боится, что братаны подвох унюхают.
— От меня то чего хочешь?
— Сгоняй с ним. На «стрелку». Под видом братвы. Тормозить никого не надо.
Просто пальцами помахай, погундось, попонтуй и отвали.
Жора запнулся.
— Нет, не просто отвали. Перебей им «стрелу» на… — Он взглянул на календарь. — Во, на следующий четверг. Я их тогда сам возьму…
Жорина простота когда нибудь доведет меня до инсульта. Самое обидное, что, если я отправлю Жору в заоблачную даль вместе со всеми его заморочками, он туда не пойдет. Пойдет канючить к начальству, а начальство все равно бросит на фронт меня.
И слушать не будет никаких встречных аргументов. Шагом марш на «стрелку». Лето, народ гуляет по дачам.
В отделе три опера. Я, Жора да Борька, который харю сейчас давит после ночного. Спасибо, Жорик.
— А барыга то что говорит? Почему на него наехали?
Жора морщится:
— Да не помню я… Дел других по горло, поди уследи за всем. То ли он кому то должен, то ли ему… Короче, там кто то кого то кинул… Теперь «терки» из за «бабок». Да тебе то какая разница, ты щеки надувай да пальцы гни.
Потом разберемся.
— И где барыга встретиться договорился?
— На берегу Стремянки. Прямо за мостом. Знаешь, там свалка еще?
— Где и похоронят. На свалке. Или утопят. Простой ты, Жорик, как граненый стакан.
— Ну чо ты сразу? Первый раз будто. Я не виноват, что барыга бестолковый такой.
Я ему раз десять сказал, чтоб в людном месте.
— Да я не о том…
— Барыга прямо туда подтянется, ему уже не перезвонить. Прикинь, если не прикроем?…
— Да ничего с ним не случится. Пока «бабки» с него не стрясут, мочить не будут.
— Все равно несолидно. Обещали помочь…
— Не обещали, а обещал.
— Так если б не заслушка…
— Тогда бы заглушка. Я сегодня тоже не свободная личность. Свои «стрелки» и «терки». Ферштейн?
Жора окончательно пал духом:
— Вот всегда так. Только на пьянках кричите:
«За коллектив, за коллектив!», а как на деле… Пошли вы…
Я понимаю, что ехать так или иначе придется, и тратить время на полемику не хочу.
— С тебя «Пепси». Лучше дагестанского разлива. Только натуральное. Жора нехотя соглашается:
— Ладно, хотя, по понятиям…
— И второе, — перебиваю я «понятливого» человека, — один я туда не попрусь.
Жора делает успокаивающий жест руками:
— Насчет этого не волнуйся. Народ я найду. Двоих хватит?
— Хватит.
— Все, заметано! Я их к тебе подгоню. Запомнил, где «стрела»? В пять возле моста. Барыгина фамилия Ильин.
Он лысый такой, лет тридцать.
