Клименко Владимир - Конец Карманного Оракула
Владимир Клименко
Конец карманного оракула
- Не смей лазить в гнездо! - испуганно кричала Мария Николаевна
мужу.
- Еще чего выдумала, не смей, - одышливо огрызался тот, волоча
расшатанную приставную лестницу к старой березе. - Еще как посмею!
Воровка!
Последнее слово относилось уже не к Марии Николаевне. Чуть выше
гнезда, похожего на лохматую кавказскую папаху, нервно стрекотала
гладкая черно-белая сорока. Она возбужденно подпрыгивала на ветке и с
ненавистью смотрела на Петра Егоровича, пытающегося поустойчивее
прислонить длиннющую лестницу к стволу.
- Я тебе покажу, как чужие вещи таскать! - пыхтел почтенный муж,
при каждом шаге наверх задевая объемистым животом за очередную
перекладину. - Разорю все к чертовой матери!
Сорока стала сущим наказанием. Поселилась она на дачном участке,
видимо, еще зимой и в марте радостным стрекотом встретила первых
приезжающих. Свои преступные наклонности проявила сразу же, перетаскав
у задумавшего весенний ремонт Петра Егоровича половину новеньких
гвоздей из ящика с инструментами. Затем начались кражи похуже.
И вот сегодня, когда в ожидании гостей Мария Николаевна решила
замесить тесто для вареников с клубникой и, сняв обручальное кольцо,
чтобы не мешало, положила его на подоконник, сорока снова оказалась
тут как тут. Ликующе треща крыльями, она взмыла над домом, не обращая
внимания на причитания хозяйки, повертелась, красуясь, на коньке
крыши, дабы бегающие внизу недотепы смогли полнее осознать горечь
потери, а потом преспокойно перелетела в свое воровское гнездо, и
долгое время из него торчал лишь ее хвост. Очевидно, она старалась
ненадежнее припрятать новое приобретение.
Вот тут терпение у Петра Егоровича лопнуло окончательно. Он
потрусил к сараю за лестницей, а следом за ним, пытаясь отговорить
мужа; от опрометчивого шага, засеменила и Мария Николаевна, машинально
на бегу вытирая мучные руки о полосатый фартук.
Сейчас она стояла у березы и умоляла Петра Егоровича быть
поосторожнее. Как это часто бывает у супругов, проживших вместе немало
лет, была она похожа на мужа не только комплекцией, но и чертами лица.
- Петя! - робко, но настойчиво предостерегала она, обняв основание
лестницы, как некогда обнимали ноги коня провожающие на войну мужей
казачки. - Петечка!
Петя, не отвечая, сопел наверху. Он стоял на самой последней
перекладине. Обхватив одной рукой ствол березы, другой - пытался
нашарить в гнезде злополучное кольцо. На лысину ему сыпался мусор,
золотистые конфетные фантики и мелкие гвозди.
Нащупав наконец среди скопившегося за несколько месяцев хлама
тонкий ободок кольца и еще что-то круглое и гладкое, он резко дернул
рукой, отчего в гнезде образовалась дыра и сквозь нее на землю
ручейком потекли различные предметы. Петр Егорович, сжимая в кулаке
отвоеванное кольцо, пересчитал животом в обратном порядке все
поперечины и очутился в объятиях Марии Николаевны.
Разжав потные пальцы, он обнаружил на ладони кроме кольца еще и
маленький шарик, наподобие тех стеклянных, которыми ему довелось
играть в детстве. Петр Егорович совсем уж собрался швырнуть его в
траву, на кучку другого мелкого барахла, вывалившегося из гнезда, но
неожиданно передумал и засунул шарик в карман, кольцо же бережно
передал супруге, не забыв напомнить, что такими вещами не бросаются.
На этом инцидент можно б было считать исчерпанным, если бы тем же
вечером не произошло нечто, живо напомнившее Петру Егоровичу о вылазке
во вражеское гнездо.
Гостей набиралось немного. Да и гост
