Коковин Евгений - Мальчик И Река
Евгений Степанович КОКОВИН
МАЛЬЧИК И РЕКА
Характер у этой лесной реки в среднем течении удивительно злой,
норовистый. Берега густо поросли ивняком и ольшаником, а короткие плесы то
тут, то там преграждаются грозными каменистыми грядами и надолбами
порогов. Стремительное и хитросплетённое течение здесь легко одурачивает
неопытных лодочников и незадачливых пловцов. На крутых своих поворотах
река может неожиданно подставить под борт и под киль шлюпки жёсткую
песчаную подножку или резким ударом крепкого каменного кулака раздробить
скулу катера.
Но только в среднем течении река такая опасная, необузданная, непокорная.
А от истока она течёт совсем тихая, с илистым и коряжистым дном. Зато,
рассказывают местные жители, километрах в пятнадцати от истока бьют в реку
подземные ключи. Потому и вода тут становится хрустально-чистой и
холодной, а течение - быстрым, напористым, впору шлюзы для электростанции
ставить.
А к устью река ширится, теряет напористость, умиротворяется и устало и
спокойно впадает в морскую губу. Зависимая от приливов и отливов вода в
реке с каждодневным запозданием попеременно идёт в обе стороны - прибывает
и убывает.
Обо всём этом хорошо знал Егорша, хотя ему недавно исполнилось всего лишь
тринадцать. Но уже половину своей жизни рыбачил он на этой реке: раньше с
дедом Климентием, теперь - один или с приятелями-одногодками.
Дед Климентий умер два года назад, не дотянув до девяноста всего двух
месяцев. Он был охотником-медвежатником и волкобоем и даже в старости
легко, без промаха влёт бил птицу.
У деда обучился Егорша всем рыбацким премудростям и секретам, наловчился
хитрить с рыбой и жить в мире и согласии с порожистой рекой. И хотя
тянулась река на десятки километров, знал её мальчик от истока до устья,
как свою руку от плеча до ногтей.
Знал плёсы, и изгибы - повороты, пороги, отмели и глубинки на ямах с
воронками, небольшие заливчики - корганы и мелководные речонки - притоки.
После котелка крепкой окунёвой ухи и миски пшённой каши с подсолнечным
маслом сидели, бывало, дед и внук у костра. Мальчик слушает, дед
рассказывает. Рассказывает о первом своём медведе, убитом ещё в прошлом
веке, и о последнем, восемьдесят седьмом на счету деда Климентия.
Рассказывает о медведице, которую Климентий привёз на розвальнях в город
на рынок. Было это ещё до первой мировой войны.
На рынке подошёл к деду Климентию какой-то господин, осмотрел медведицу,
приценился и приказал ехать к губернаторскому дому. Сказал о звере, что
вот, мол, это ему и надо, и сел на розвальни. Во двор вышел сам
губернатор. В шубе, толстый, важный, брови хмурит, будто чем-то
недовольный. Тоже осмотрел медведицу, и она ему понравилась.
Сразу брови расправил. "Хорошее, - говорит, - чучело выйдет". Приказал
расплатиться с дедом, накормить на кухне, похвалил деда и от себя
полтинник добавил.
- Дедушко, - спрашивал, бывало, Егорша, - скажи мне, а на медведя
одному-то не страшно?.. Не боязно?..
- Не бояться надо, - отвечал дед Климентий, - а умно да осторожно
применяться, но не зарываться. Зверя не бойся, смело, но умело действуй! А
вот бойся человека злого: он хуже зверя хищного может оказаться. И хитрее,
и страшнее, и опаснее. Побаивайся злого человека, ну, а ежели встретишь -
всё одно не отступай!
Теперь деда нету.
Сегодня покликал Егорша своих друзей-приятелей, да напрасно. Колька с
матерью на пристань, на большую реку зачем-то уехал. Другой Колька
отмахнулся - некогда, нужно картошку окучивать. Фёдору тоже некогда
