Коковин Евгений - Сто Солдат И Мальчишка
ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВИЧ КОКОВИН
СТО СОЛДАТ И МАЛЬЧИШКА
Для разговора с фашистами рядовой Фёдор Иванович Осипов в своём запасе
имел два немецких слова, безотказный автомат и три гранаты. Чужеземной речи
Фёдор Иванович терпеть не мог, но два известные ему слова при встречах с
немцами всё же употреблял, потому что действовали они тоже почти безотказно.
Собственно, эти слова, заставлявшие врага поднять руки, были как бы придатком
к автомату.
Город уже был захвачен, и теперь бойцы вытаскивали на белый свет последних
гитлеровцев, схоронившихся в самых укромных местечках.
Держа наготове оружие, Осипов спустился по выщербленным ступеням в подвал.
Там стоял полумрак, пахло сыростью и плесенью. Осипов провёл лучом карманного
фонарика по углам и крикнул:
- Хенде хох!
Он заметил, как в углу за бочкой что-то зашевелилось.
- Хенде хох! - повторил боец и уже по-русски весело добавил: - вылезай,
вылезай, кто сдаётся, того не уничтожаю.
Человек, скрывавшийся за бочкой, покорно поднялся. К величайшему удивлению
Фёдора Ивановича он оказался чуть повыше бочки, хотя и стоял во весь рост.
Конечно же, это был не фашист, а всего-навсего мальчишка.
- Дядя, не надо, не стреляй!
Выставив руку вперёд, словно защищаясь, мальчишка громко всхлипнул.
- Вот так оказия, - удивился Осипов. - Да ты откуда взялся? Не реви...
Только сейчас распознав родную речь, мальчуган вытер рукавом глаза, а
заодно и под носом, и спросил:
- Ты наш, что ли? Русский?..
- А то какой же, ясно дело, русский... Кто тут ещё есть?
- Никого.
- А немцы?
- Не-е...
- Так ты чего тут делал?
- Прятался. За мной один немец побежал.
- А мать у тебя где?
Мальчуган опять всхлипнул, потом навзрыд заплакал.
- Ну, ладно, не реви. Пойдём наверх. Как звать-то тебя?
- Андрейка...
Они поднялись наверх, и теперь Осипов мог хорошо разглядеть мальчишку. Ему
было лет пять, не больше. Женская вязаная кофта заменяла ему пальто. На кофте
оказалось столько заплат, дыр и грязи, что определить её цвет было невозможно.
Андрейка шёл медленно, пришаркивая правой ногой Он боялся оставить на
дороге свой единственный ботинок, не уступающий в размерах сапогам
правофлангового гвардейца Осипова. Должно быть Гекильберри Финн перед
Андрейкой выглядел бы франтом. Но Фёдор Иванович не читал повестей Марка
Твена.
В городе было совсем тихо, как после промчавшегося урагана.
Они шли не торопясь, как старые приятели, толкуя о жизни. Бойцы встречали
их весёлыми возгласами.
- Ого, Осипов, где ты такого "языка" достал?
- Сынка встретил, Фёдор Иванович?
Осипов тоже шутил, шуткой подбадривая Андрейку, а у самого где-то глубоко
в груди притаилась щемящая тоска по семье. Серёже недавно пять исполнилось. А
Катюшка уже в школу ходит. Фёдор Иванович силился представить своего Серёжу и
никак не мог.
Андрейка ничем не напоминал сына. Худенький, остроносый, чернявый, он
должно быть был южанином. Хотя Осипов не мог представить сына, но он знал, что
у Серёжки льняные волосы, круглые щёки и нос - маленькая забавная луковка.
Фёдор Иванович взглянул на Андрейку и неожиданно для себя пожалел о том,
что он совсем не похож на сына. Солдат вдруг спохватился и стал рыться в
карманах, но ничего не нашёл. Он вспомнил, что ещё ночью перед штурмом догрыз
последний сухарь. То были часы напряжённого ожидания и волнения, и в такие
часы у Осипова почему-то всегда появлялся аппетит.
Угостить Андрейку оказалось нечем. Впрочем, скоро должны были подойти
кухни. Покормить, а потом с первой машиной можно отправить в тыл
