Колупаев Виктор - Молчание
Виктор Дмитриевич КОЛУПАЕВ
МОЛЧАНИЕ
Мне нужно было увидеть их обоих. Но где? Я этого еще не знал. Я ходил
по городу и ждал, что вот они сейчас появятся передо мной на шумной и
огромной площади или на Аллее Космонавтов. Но они не появлялись. И тогда я
садился на свободную скамью в тени деревьев, доставал сигарету, курил и
снова ждал. Иногда мне вроде бы удавалось на мгновение увидеть их. Площадь
замолкала, торжественно, чутко, радостно, как при долгожданной встрече,
чуть грустно, как при расставании.
Они стояли на возвышении, видные всем издалека. Два космолетчика,
парень и девушка. В сверкающих, легких и изящных доспехах-скафандрах. Они
были молоды, сильны и счастливы. Они уходили в Далекий Космос на двух
красавцах кораблях. Он должен был вести , она - . И вот
они стояли передо мной и перед тысячами людей, намного возвышаясь над
всеми, положив руки на плечи друг другу и широкими взмахами приветствуя
всех, кто собрался вокруг. Они были героями. Это чувствовали и они сами, и
все другие. Это чувствовал и я и страшно завидовал им. Они еще не взошли
на борт своих кораблей, но слава уже несла их на своих стремительных
крыльях.
Забрала их шлемов были подняты, и даже отсюда, где сидел я, можно
было различить их счастливые улыбки. Такими они, по моему мнению,
запомнились всем. Наверное, это была вершина их счастья. Всеобщая любовь и
всеобщее уважение.
Видение исчезло. И люди снова шли по своим делам, и шумела площадь, и
нещадно палило июльское солнце, а я вынужден был признаваться себе, что
что-то еще не додумал, не дочувствовал, и начинал искать ошибку, но не
находил. Так неслись дни, а у меня все еще ничего не получалось, и ничьи
советы мне не помогали, потому что я, наверное, закуклился в своих мыслях,
и все внешнее, могущее дать толчок, отскакивало от меня, как от стенки
горох.
- Ты хоть изучил их биографии? - спрашивал меня Островой, июльский
руководитель нашей мастерской. Это руководство выжимало из него все соки,
он высох - то ли от забот, то ли от жары.
- Изучаю, - отвечал я. - Хотя их биографии знают все.
- Да. Каждая минута их жизни была расписана заранее. И все же...
- Я буду узнавать еще.
- Узнавай. Но лучше почувствуй хоть одно их мгновение.
- Я уже пытался. Сегодня, например.
- Ну и что?
- Они стояли на площади и приветственно махали всем руками.
- Приветственно, - пробормотал Островой. - Ты так решил? А что за
чувства переполняли их?
- Счастье, - ответил я, - восторг, радость.
Островой грустно покачал своей лысой головой на тонкой шее. И ничего
не сказал мне больше. Наверное, говорить со мной было бесполезно. Я не
обиделся. Менее всего, как мне искренне казалось, были нужны мне всякие
советы, наставления и подталкивания.
Я снова шел бродить по паркам, площадям и скверам и все думал, почему
мне удалось удержать ту картину на площади лишь мгновение? Ведь все было
красиво, празднично, радостно. Нет, ошибка еще путалась где-то во мне. И
просто волевым усилием мне не поднять ее из подсознания.
Вот проспект, по которому они ехали на космодром, когда вокруг стояли
стотысячные толпы, и миллионы роз падали на асфальт перед ними, и все
вокруг кричали что-то приветственное, ласковое, радостное, героическое.
Все были празднично разнаряжены, и настроение у всех было радостное.
Остановившись на углу, я попробовал все это представить себе. И мне
удалось. Удалось! Правда, всего на одно мгновение, как и тогда, на
площади.
Ну какой я к черту мыследел? Ведь у меня же ничего-ничего не
получае
