Куприянов Павел - Четыре
КУПРИЯНОВ ПАВЕЛ
4
ЧАСТЬ 1
Глава 1
Из хаоса небытия выделился грязный резонирующий звуковой фон. Возникла фигура человека, сжимающего в руках стойку микрофона и трясущего своими длинными, ниже плеч волосами. Рев перегруженной гитары заглушал его голос. "Прыг, скок!
Прыг, скок!" - надрывался вокалист. "Егор...", - мелькнула мысль.
Бен с трудом приходил в себя. Голова отчаянно трещала. Он таращился по сторонам, пытаясь припомнить, где находится, но перед глазами все расплывалось. "Прыг, скок!
Прыг, скок!" - продолжало вертеться в голове. Бен вытер рукой под носом, потом подозрительно взглянул на свою кисть - она была в крови. "Били...". С трудом ему удалось сфокусировать зрение на более дальних предметах.
Было довольно темно, но он разглядел бетонные стены, многочисленные покрытые ржавчиной трубы и разбросанный по песку разный хлам. "Подвал...", - догадался Бен. Постепенно к нему возвращалась память. Гопники... За что его били? За что вообще гопники бьют неформалов?
За длинные хайры? А может быть за феньки на запястьях? Бен снова взглянул на свою руку - феньки не было.
Он пробормотал какое-то ругательство. Боли он не чувствовал из-за того, что все тело "шумело". Из всего он сделал вывод, что перед тем, как нарваться на гопников, он где-то изрядно выпил. С кем?! Бен точно помнил, что пил не один (он вообще никогда не пил в одиночку).
И тут его озарило...
* * *
Сдав вступительные экзамены в университет на механико-математический факультет, Николай сразу же был отправлен со всеми своими сокурсниками в колхоз. Мысли его были исключительно о будущей учебе.
И теперь, попав в круг незнакомых ему людей, представлял, каким каждый из них может стать товарищем... Последнее слово, найденное в лексиконе, вызвало неприятные ассоциации, от которых стало тошно. Николай ненавидел послереволюционную историю России и вообще политику.
Однако кое-что еще осталось от этих времен. И как бы нынешние политики и экономисты ни пытались вывести страну из кризиса на оптимальный, по их мнению, уровень, народ еще долго будет страдать от их экспериментов.
Но больше всего его сознание ворошила мысль, что он, наконец, попал в большой город, который откроет его взору настоящую жизнь. Николая не пугало, что жить предстоит в общаге, будет сложно с финансами. Он хотел учиться.
Пока никто из окружавших его сокурсников этого не знал.
"Интересно, есть ли тут мои единомышленники? - спрашивал себя Николай, - Вон тот, в шортах коротко постриженный хорошо сложенный парень... Наверное, учеба - для него не самое важное.
А тот тихоня, что зажался в углу, уставившись в одну точку, скорее всего прирожденный математик - тоже крайность. Надо уметь точно выбрать золотую середину".
Так рассуждал Николай, сидя с сокурсниками в автобусе, везущего их в колхоз на помощь крестьянам разграбленной стране - это выглядело очень патриотично.
В первый же день пребывания в колхозе Николай твердо решил переломить свои комплексы, не позволяющие ему чувствовать себя своим в любой компании. Поэтому он решил проявлять инициативу в знакомствах.
Знакомился он беспорядочно, его подводила лишь память на лица и имена, так как он свои восемнадцать лет провел в месте столь отдаленном от большого города, что такого количества людей, какое составлял первый курс университета, ему еще не приходилось видеть. Николай беспорядочно поглощал обилие информации, которая по большей части терялась в его памяти. В конце концов, он попал в компанию, в которой задержался надолго и с коей ему предстояло перенести все тяго
