Куприн Александр - Ночь В Лесу
Aлександр КУПРИН
НОЧЬ В ЛЕСУ
Середина апреля. По ночам еще стоят холода; болотцы и лужи в лесах
затягиваются к утру тонким, хрупким льдом, но дни солнечны и теплы.
Клейкие почки на березах насытились весенними соками, и в воздухе
чувствуется их радостный смолистый аромат.
Теперь - последние дни глухариной охоты.
Как только распустятся первые нежные березовые листочки, то начнут свое
страстное токованье краснобровые тетерева, глухари и замолкнут и забьются
до осени в непроходимые чащи.
Мне уже надоело ночевать каждый день в старой смолокурне, глубоко
врытой в землю. Там удушливо пахнет смоляной гарью; бревенчатые стены на
вершок поросли висячей черной липкой сажей; каждый раз вылезаешь из
смолокурни весь черный как черт, чернее трубочиста; очень трудно потом
отмыть руки и лицо.
Кроме того, постоянное сообщество лесника Николая становится мне все
более тяжелым и неприятным. Он без нужды болтлив, криклив, подобострастен,
противно жаден до денег и суетлив.
Но охотник он превосходный: знает все повадки, привычки и лежбища как
птицы, так и зверя; неутомим на охоте, обладает почти собачьим чутьем и
опознается в лесу, как в собственной избе.
Объездчик Алексеев однажды проговорился мне, что лесник Николай, в
сущности, не охотник-любитель, а жадный дичепромышленник и шкурятник, что
он-де бьет дичь для продажи, направляя ее пудами, при помощи кумовьев,
свояков и дружков, через Тулу в Рязань и Москву. Кроме того, ставит на
птиц и на зверей запрещенные капканы и разбрасывает отравы.
Все эти слухи о Николаевой изворотливости мало меня интересовали и
беспокоили. Под самодержавным распоряжением моего зятя, у которого я тогда
гостил, находились четыреста пятьдесят тысяч десятин Куршинского казенного
лесничества, да еще ему поручено было наблюдение над Касимовскими
соседними лесами братьев Хлудовых, где числилось более ста тысяч десятин;
пространство, как видите, равное пяти-шести германским княжествам или
любому лимитрофу. Этот лесничий (не только по образованию, но и по
призванию) любит лес серьезной, деятельной любовью. Для борьбы с лесными
истребительными пожарами он построил в каждом из кордонов высокие
наблюдательные каланчи и никогда не устает экзаменовать лесников в знании
противопожарных инструкций. Он ревностно преследует лесные самовольные
порубки и никогда их не прощает. Еще строже он следит за тем, чтобы в его
лесничестве никто не смел разводить костров, особенно летом.
Он никогда не берет взяток. Когда наступает время продавать на сруб
старые лесные делянки, то первые очереди он предоставляет
соседям-крестьянам, а лесопромышленникам идут остатки или дорогие строевые
деревья за высокие цены.
Крестьяне это знают и ценят: оттого-то в его лесах почти никогда не
шалят и его заповедных питомников никто не трогает.
Ему, конечно, известно, что почти все его лесники охотятся без его
позволения. Но он глядит на это сквозь пальцы.
- У меня, - говорит он, - такая уйма дичи, что на всех хватит без
малейшей убыли.
Я тоже держусь взглядов моего патрона. Но поведение Николая на охоте
меня порою возмущает до гнева. Вот уже почти три года, как мы с ним
охотимся, и сколько раз я ловил его на плутовстве, к которому, однако,
никак нельзя придраться. То он заведет меня в лысое пустое место, куда рт
сотворения мира не залетал ни один глухарь, ни тетерев. А то, бывало,
услышу я издали знакомые мне волнующие звуки глухариной песни и бегу под
нее быстрыми короткими прыжками, стараясь делать это совершенно беззву
